Question

Сочинение на тему мой любимый баснописец

Answer 1

Учась в девятом классе, я конечно, знакома уже со многими произведениями Александра Сергеевича Пушкина. Безусловно, поэт и писатель он великий. Каждый человек в России, да и во всем мире, знает его им. Популярность самого известного русского поэта не знает границ.
И в моей жизни Пушкин - далеко не последний человек. С самого детства, читая сказки поэта, я восхищалась его творчеством. Позже мы проходили произведения Пушкина в школе.
Стихотворения поэта запомнились, прежде всего, ясностью и неповторимостью образов. Когда я изучила биографию Пушкина, я удивилась тому, какие гонения испытывал поэт, скучным ссылкам, в которых ему приходилось бывать, его упорству и терпению в достижении цели, в донесении правды жизни до царской России, до передовых дворян противоборствовать несправедливости.
Мое любимое пушкинское произведение – всем известное «Зимнее утро» . Хотя я и не очень люблю зиму, характер, настроение стихотворения настолько заражают меня, что я хочу очутится на берегу замерзшей речки и сощуриться от света яркого, но холодного зимнего солнца, даже если на улице жаркое лето.
Для каждого человека Пушкин, бесспорно, имеет свое значение. Для меня он – один из тех людей, которые повлияли на мое мировосприятие. Произведения А. С. Пушкина всегда оставляют яркий след в моей душе.

Answer 2

«Многие в Крылове хотят видеть непременно баснописца,- писал В. Г. Белинский, - мы видим в нем нечто большее. Басни только форма; важен тот дух, который так же выражался бы и в другой форме, Басни Крылова, конечно, басни, по сверх того и нечто большее, нежели басни… Басни Крылова - не просто басни, это повесть, комедия, юмористический очерк, злая сатира - словом, что хотите, только не просто басни». Сам Крылов чтением своих басен подчеркивал простоту, естественность их народной речи, их реализм. Все воспоминания об исполнении им своих басен говорят об этом. Так, С. Жихарев, выслушав чтение Крылова, записал: «А как читает этот Крылов! Внятно, просто, без всяких вычур и между тем с необыкновенною выразительностью; всякий стих так и врезывается в память. После него, право, и читать совестно». Лобанов вспоминал о том же; «Он читал столь же превосходно, сколь превосходны его басни; непринужденно, внятно, естественно, но притом музыкально, легко опираясь голосом на ударения смысла и наивно произнося сатирические свои заключения». Естественность и простота его чтения были так велики, что исполнение им своих басен иногда и не называли «чтением», а говорили, что он «рассказывает свои басни». Как велики художественные достижения Крылова-баснописца, вернее всего можно судить по отзывам о нем русских писателей и критиков, ему современных и следовавших за ним, а вслед затем и по использованию его басенного наследия. Первым о баснописце написал Жуковский, сразу по выходе первой книги басен Крылова. И этот первый критический отклик содержал много верных метких замечаний. Жуковский писал о Крылове: «Слог басен его вообще легок, чист и всегда приятен. Он рассказывает свободно и нередко с тем милым простодушием, которое так пленительно в Лафонтене. Он имеет гибкий слог, который всегда применяет к своему предмету: то возвышается в описании величественном, то трогает вас простым изображением нежного чувства, то забавляет смешным выражением или оборотом. Он искусен в живописи- имея дар воображать весьма живо предметы свои, он умеет и переселять их в воображение читателя; каждое действующее в басне его лицо имеет характер и образ, ему одному приличные; читатель точно присутствует мысленно при том действии, которое описывает стихотворец». Жуковский дал несколько образцов разбора басен Крылова, Он обратился еще к менее социально острой басне «Пустынник и Медведь». Процитировав описание сна пустынника, то, как медведь сгонял муху с лица своего друга, и назвав это место басни «первою картиною» в ней, Жуковский восклицал: «Стихи летают вместе с мухою. Непосредственно за ними следуют другие, изображающие противное, медлительность медведя; здесь все слова длинные, стихи тянутся. Все эти слова: Мишенька, увесистый, булыжник, корточки, переводит, думает, и у друга, подкарауля прекрасно изображают медлительность и осторожность: за пятью длинными, тяжелыми стихами следует быстро полустишие: * Хвать друга камнем в лоб. * Это молния, это удар! Вот истинная живопись, и какая противоположность последней картины с первою». Художественным мастерством, слогом басен Крылова был глубоко восхищен Гоголь. Он писал о Крылове: «Поэт и мудрец слились в нем воедино. У пего живописно все, начиная от изображения природы, пленительной, грозной и даже грязной, до передачи малейших оттенков разговора, выдающих живьем душевные свойства. Все так сказано метко, так найдено верно и так усвоены крепко вещи, что даже и определить нельзя, в чем характер пера Крылова. У него не поймаешь его слога. Предмет, как бы не имея словесной оболочки, выступает сам собою, натурою перед глаза». Значение Крылова-баснописца для русской литературы ему современной и литературы последующего периода велико. Белинский считал, что он «больше всех наших писателей - кандидат на никем еще не занятое на Руси место народного поэта, он им сделается тотчас же, когда русский народ сделается грамотным народом. Сверх того, Крылов проложит и другим русским поэтам дорогу к народности». Под большим влиянием Крылова находился А. С. Грибоедов. Белинский недаром отмечал близость языка «Горя от ума» к языку басен Крылова. Да и тематика басен Крылова близка Грибоедову, на что указывает их характеристика, данная Грибоедовым в его комедии: * Насмешки вечные над львами, над орлами; * Кто что ни говори * Хотя животные, а все-таки цари. Мы думаем, что часто воскресающее в нашей науке и критике представление о Крылове как о писателе «загадочном» возникает в результате пренебрежения к уже известным фактам и нежелания - или неумения - увидеть, новые факты, решиться на новые сопоставления. Везде, где это оказалось возможно, мы считались с отзывами современников о Крылове, которые при внимательном чтении дают для правильного понимания Крылова гораздо больше, чем отвлеченные или произвольные построения, где факты заменяются малодостоверными или недоказуемыми предположениями.