Рассказчик повести волею случая оказывается на почтовой станции, которой заведует Самсон Вырин. Ничего-то нет у нищего чиновника 14 класса, которого обижают богатые путешественники, кроме дочки-красавицы Дуни. В дочке Вырин души не чает, очень ею гордится.
Спустя какое-то время рассказчик вновь оказывается на этой же почтовой станции. Но Самсона Вырина он узнает с трудом: слезы стоят в его глазах, он сразу как будто постарел на 10 лет. Да и Дуни что-то не видно.
Вырин рассказывает печальную историю о том, как богатый гусар Минин обманом увез его дочь Дуню в город. Вырин пошел искать дочь. Он нашел ее в богатом доме гусара. Но сказать старику не дали ни одного слова. Гусар Минин вытолкал его вон, сунув ему в руки деньги за дочь - в качестве откупа. Плачущий Вырин упал на мостовую, выбросил деньги... К сожалению, дочка не вышла за отцом, не отца-бедняка...
И в третий раз рассказчик оказывается на почтовой станции, но там уже новый станционный смотритель. Старый - Самсон Вырин - от горя и одиночества, от предательства родной дочери спился и умер...
Правда, Дуня все же приехала к отцу... Но в живых его уже не застала. Она долго плакала на его могиле, но простить её уже никто не мог...
Кирила Петрович - старинный русский барин,
отставной генерал-аншеф.
Он очень богат и знатен, имеет многочисленные связи.
В повести Пушкина фигура Троекурова очень важна.
Не случайно повесть начинается с его характеристики:
"В домашнем быту Кирила Петрович выказывал все пороки
человека необразованного.
На псарном дворе были пятьсот гончих и борзых,
лазарет для больных собак .
Пятиглавая каменная церковь построена на средства
Кирилы Петровича и ежегодно украшается его "приношениями".
"С крестьянами и дворовыми обходился он строго
и своенравно", но они гордились богатством и славой
своего хозяина.
Барский дом - огромный каменный.
В доме Троекурова была большая библиотека, но он
никогда не читал ничего, кроме "Совершенной поварихи".
В одном из флигелей его дома жили 16 горничных,
занимаясь рукоделиями, свойственными их полу.
Окны во флигеле были загорожены деревянною решеткою;
двери запирались
замками, от коих ключи хранились у Кирила Петровича".
Свои дни Троекуров проводил праздно, часто выпивал и
страдал от обжорства.
Любимым развлечением Троекурова были издевательства
и насмешки над животными и людьми.
Достаточно вспомнить о медведе, который катал бочку с
торчащими гвоздями и злился от боли.
Это вызывало смех у барина.
Или сцена с медведем, который был прикован на цепи в
маленькой комнате. Каждый, кто входил в нее, подвергался
нападениям бедного животного.
Троекуров получал удовольствие от ярости мишки и
человеческого страха.
Избалованный всем, что только окружало его, он привык
давать полную волю всем порывам пылкого своего нрава
и всем затеям довольно ограниченного ума".
Соседи и знакомые трепещут при одном только упоминании
имени Троекурова, многие из боязни готовы угождать
малейшим прихотям именитого барина.
Кирила Петрович подобные знаки внимания воспринимает
как должное, ибо, по его мнению, иного отношения к его
особепросто быть не может.
Троекуров ведет себя надменно даже с людьми самого
высокого звания.
Он никогда не удостаивает никого своим посещением,
зато к себе требует повышенного внимания.
Самодурство Троекурова отражается и на его крепостных.
Они также спесивы, как и их хозяин. Троекуровский псарь
дерзит Дубровскому-старшему - и тем самым ссорит
старых друзей.
Нелепая амбициозная ссора, желание поставить друг друга
"на место" сделали старых друзей непримиримыми
врагами, что довели их до суда, по которому Троекурову
удалось отобрать имение Дубровского.
Удовлетворив свое самолюбие, он испытывает при этом
сложные чувства: "От природы не был он корыстолюбив,
желание мести завлекло его слишком далеко, совесть
его роптала…
Он решился помириться с старым своим соседом,
"уничтожить и следы ссоры, возвратив ему его достояние".
Но сын Дубровского в порыве бешенства и отчаяния гонит
соседа прочь, а старик Дубровский умирает от ненависти
к Троекурову.
Объяснение:
Да.
Я представляю желтый плес,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берез,
И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...
Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.
Но все равно в жилищах зыбких —
Попробуй их останови!—
Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.
И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий,
И шум порывистых берез.
Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем...
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чем.