Я последний поэт деревни,
Скромен в песнях дощатый мост.
За прощальной стою обедней
Кадящих листвой берез.
Догорит золотистым пламенем
Из телесного воска свеча,
И луны часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час.
На тропу голубого поля
Скоро выйдет железный гость.
Злак овсяный, зарею пролитый,
Соберет его черная горсть.
Не живые, чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.
Будет ветер сосать их ржанье,
Панихидный справляя пляс.
Скоро, скоро часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час!
ОСЕНЬ
Тучи мрачно окутали весь небосвод —
Это осень в дождях и туманах ползет,
И застывшую землю, от стужи дрожа,
Кобылица напрасно копытом скребет.
Нет уж больше травы на просторе степей,
Смеха больше не слышно и гама детей,
А деревья, иссохшие, как старики,
Тянут к небу безлистые руки ветвей.
Уж дымится с овечьими шкурами чан —
Износилась одежда, весь в дырках чапан,
Чинят женщины юрту, заплаты кладут,
И старухи свой ткацкий наладили стан.
Журавли в теплый край вереницей летят,
Голодают верблюды и грустно глядят,
Приуныли аулы — куда ни пойдешь,
Не услышишь веселого смеха ребят.
Старики над остывшей поникли золой,
Молча слушают ветер, холодный и злой,
Рыщут по степи, ищут в норах мышей —
Дома косточки им не дадут ни одной.
И уже ни травинки вокруг не найти,
Пылью ветер заносит дороги в степи.
Будь ты проклят, обычай глухой старины,
Что мешает нам в юртах огонь развести!
"Иван-царевич";
"красную девицу";
"Мамки-няньки!",
"русского духа было видом не видать, слыхом не слыхать";
"сделался мрачней темной ночи";
"по горам и по долам,на крутые горы,";
"доброго молодца";
"ни в сказке сказать, ни пером написать";
"жить-поживать да добра наживать".