К казачьему полковнику Тарасу Бульбе приехали по окончании учёбы в киевской бурсе двое сыновей – Остап и Андрий. Старый воин Бульба пренебрегал бурсацким учением, считая, что лучшую науку молодой человек может пройти среди казаков Запорожской Сечи. На следующий же день Тарас и оба его сына поехали в Запорожье.
Дети Бульбы – суровый, твёрдый Остап и ловкий, падкий на женскую красоту Андрий – не походили друг на друга. Остап думал лишь о воинской славе, а Андрий ещё во время учёбы в Киеве воспылал страстной любовью к случайно увиденной полячке – дочери ковенского воеводы. Раз он даже пробрался к ней в дом через печную трубу.
Кирдяга предложил казакам «пошарпать» турецкие берега. Но во время общего совета об этом паром привёз к Сечи гонцов с Малороссии. Те поведали казакам о страшные бесчинствах, чинимых на их родине панами-поляками и еврейскими арендаторами. Узнав, что без дозволения жидов на Украине теперь нельзя справлять православные службы, запорожцы разгромили бывшие у них лавки еврейских торговцев и на следующее утро огромным табором двинулись родину.
Казаки предали страшному опустошению все южные области Польши. Остап и Андрий, радуя Бульбу, показали в этой войне неслыханную храбрость. Под конец запорожское войско осадило город Дубно и решило выморить его голодом.
В одну из ночей, когда вся казацкая армия спала под городскими стенами, Андрий внезапно увидел перед собой лицо старой татарки – служанки той польской панночки, которую он полюбил в Киеве. Татарка рассказала, что её госпожа находится в Дубно и уже близка к голодной смерти. С городских стен она видела средь казаков Андрия и теперь просит у него хотя бы кусок хлеба.
Сердце Андрия забилось от этого известия. Потихоньку набрав в мешок еды, он пошёл за татаркой к тайному подземному ходу, который вёл за городские стены.
Татарка проводила Андрия в город, к дому своей госпожи. Ставшая ещё красивее панночка умильно смотрела на своего Любовь помутила разум казака. Он тут же поклялся прекрасной полячке, что отречётся ради неё от родины, отца и казачества.
Вбежавшая татарка принесла Андрию и панне известие: в город вошло сильное польское подкрепление.
Поляки сумели пробраться в город, внезапно напав у одних ворот на перепившийся Переяславский курень. Много казаков при этом погибло. Тарас Бульба не мог найти Андрия и думал, что он тоже убит. Однако знакомый жид Янкель рассказал: он видел его сына в городе. Очаровавшись красивой полячкой, тот велел передать запорожцам, что они уже ему не братья.
Под стенами Дубно закипели новые кровавые бои. Когда в них пал атаман уманского куреня, казаки выбрали на его место сына Бульбы, Остапа.
К казакам пришла весть, что опустевшую Сечь жестоко разграбили татары. Запорожское войско разделилось: одна его половина бросилась вдогонку за татарвой, а другая – осталась осаждать Дубно.
Узнав об отступлении половины казаков, шляхтичи выступили из-за стен с сильными отрядами. В смертельном бою с обеих сторон пало много славных воинов. В решительный момент из городских ворот неожиданно вылетело польское подкрепление, во главе которого скакал, рубя запорожцев, сын Бульбы, Андрий.
Разъярённый отец нагнал сына у леса, схватил за повод его коня, проклял Андрия за измену народу и вере и застрелил из ружья. К Бульбе подъехал Остап. Из леса на них внезапно бросилась толпа поляков. Тарас увидел, как Остапа схватили и начали вязать. Он кинулся на к сыну, но потерял сознание от страшного удара.
Старый товарищ Товкач вынес израненного Бульбу из битвы и на коне довёз до Сечи. Там раны Тараса зажили, но он ничего не знал о судьбе Остапа. Мысль о сыне не давала Бульбе покоя.
Тарас решил хотя бы ценой собственной жизни узнать, что случилось с Остапом. Поляки оценили голову Бульбы в две тысячи червонных, однако знакомый жид Янкель за щедрую мзду тайно довёз его через заставы до Варшавы на дне воза, засыпанного сверху кирпичами.
В Варшаве Янкель с других пронырливых жидов узнал, что Остап сидит в городской темнице. Попытка вызволить его оттуда или хотя бы добиться за деньги свидания с ним не удалась. Бульба вскоре узнал, что на следующий день Остапа и других казаков казнят на городской площади в присутствии огромной толпы.
Тарас пожелал пойти на место казни. Остапа подвели к палачу первым. Он с непоколебимым мужеством выносил ужасные муки. «Добре, сынку, добре!» – с замиранием сердца говорил про себя Бульба, глядя на это. Перед самой смертью, в ужасных страданиях Остап воскликнул: «Батько! Слышишь ли ты?»
«Слышу!» – раздалось ему в ответ среди всеобщей тишины. Польские стражники бросились искать Тараса, но он уже ускользнул.
Гетмана Остраница и его товарищ Гуня подняли в Малороссии новое казацкое восстание. Лучше всех сражался полк, во главе которого стоял Тарас Бульба, мстивший за убитого Остапа. Казаки разбили самого коронного гетмана Николая Потоцкого, но потом их вожди неосмотрительно пошли на мир с врагом.
Первыми в Москву вошли вечером 2 сентября передовые части корпуса Мюрата, который красовался перед своими всадниками в расшитом золотом мундире из фиолетового бархата, белых штанах, жёлтых сапогах и в шляпе с огромным белым плюмажем.
2 сентября в два часа дня штаб императора достиг великого города, превосходившего тогда своими размерами Париж. Раздались крики: «Москва! Ура! Да здравствует Наполеон, да здравствует император!» В едином порыве французы запели «Марсельезу».
Наполеон долго любовался панорамой огромного города с Воробьевых гор. Под лучами осеннего солнца среди зелени садов сверкали купола сотен церквей. «Так вот, наконец, этот знаменитый город! — воскликнул он. — Теперь война окончена!»
Переправившись через реку на белой арабской лошади, он остановился на Поклонной горе в ожидании «делегации бояр», которые должны были поднести ему ключи от города, как ранее — от Брюсселя, Берлина, Вены и других городов Европы. Бежавший король Пруссии даже прислал письмо, спрашивая, всё ли удобно ему в королевском дворце. Император принимал поздравления от своих офицеров. Ему передали письмо от австрийского министра иностранных дел Меттерниха, который писал: «России больше нет!..»
Однако бояре всё не шли. За ними отправили Мюрата с кавалеристами, но напрасно. «Эти канальи попряталась, но мы их найдем! — раздражённо воскликнул Наполеон. — Они приползут к нам на коленях!» Понял ли он, что старая русская столица не сдалась ему? Это стало ясно ему уже на следующий день.
Завоеватель отправился в Кремль и расположился в Большом дворце. Погода стояла настолько хорошая, что немногочисленные москвичи удивлялись. Наполеон ездил верхом и с удовольствием повторял: «В Москве осень лучше и даже теплее, чем в Фонтенбло [пригород Парижа]». Он продолжал руководить своей империей и всей Европой, получая сотни депеш и рассылая десятки писем и указов по самым разным вопросам.
Его солдаты разбрелись по городу — голодные, многие оборванные и босые. Дорвавшись до Москвы, они пустились промышлять себе, кому что нужно. Мародёры бродили по городу и отнимали у оставшихся жителей кур, уводили лошадей и коров, заходили в опустевшие дома и брали, что хотели.
Московские власти и купечество не успели вывезти всё. Остались арсеналы с оружием, склады съестных припасов, горы сахара, муки, тысячи литров водки и вина, склады с суконными, полотняными, меховыми изделиями. Женщины убегали так поспешно, что оставляли бриллианты на туалетном столике. Во многих домах мерно тикали стенные часы. Всё стало добычей захватчиков.
Военный интендант Анри Бейль (позднее ставший известным писателем Стендалем) писал 4 октября из Москвы: «Я пошёл с Луи посмотреть на пожар. Мы увидели, как некий Совуа, конный артиллерист, пьяный, бьёт саблей плашмя гвардейского офицера и ругает его ни за что ни про что. Один из его товарищей по грабежу углубился в пылающую улицу, где он, вероятно, изжарился… Маленький г-н Ж. пришёл, чтобы маленько пограбить вместе с нами, начал предлагать нам в подарок всё, что мы брали и без него. Мой слуга был совершенно пьян, он свалил в коляску скатерти, вино, скрипку, которую взял для себя, и ещё всякую всячину».Кто-то сказал им, что большой крест на кремлёвской колокольне Ивана Великого сделан из чистого золота. Выломали крест и сбросили на землю, уже потом при отступлении казаки нашли его во французском обозе. В кремлёвском Успенском соборе сняли огромное серебряное паникадило, и на его место подвесили весы для взвешивания похищенного в церквах.
Французы надругались над православными святынями: они заходили в церкви, обдирали золотые и серебряные оклады с икон, всего награбили 320 пудов серебра и около 20 пудов золота (все это потом у них отбили казаки). Было разграблено и разгромлено 127 церквей. Церковные престолы они превратили в обеденные столы, священные одежды использовались в качестве попон для лошадей. Маршал Даву спал в алтаре Пудового монастыря, а в Архангельском соборе дохлая лошадь валялась в алтаре. Кощунство европейских варваров поражало: они кололи иконы на дрова, святые мощи святителя Алексия и святителя Филиппа выбросили на пол, многие церкви превратили в конюшни, они всячески ругались над всем священным, забывая, что Господь поругаем не бывает…