Гражданские оды Державина адресованы лицам, наделенным большой политической властью: монархам, вельможам. Их пафос не только хвалебный, но и обличительный, вследствие чего некоторые из них Белинский называет сатирическими. К лучшим из этого цикла принадлежит «Фелица», посвященная Екатерине II. Сам образ Фелицы, мудрой и добродетельной киргизской царевны, взят Державиным из «Сказки о царевиче Хлоре», написанной Екатериной II. Ода была напечатана в 1783 г. в журнале «Собеседник любителей российского слова» и имела шумный успех. Известный до этого лишь узкому кругу друзей, Державин сделался самым популярным поэтом в России. «Фелица» продолжает традицию похвальных од Ломоносова и вместе с тем резко отличается от них новой трактовкой образа просвещенного монарха. Ода «Фелица» написана в конце XVIII в. Она отражает новый этап просветительства в России. Просветители видят теперь в монархе человека, которому общество поручило заботу о благе граждан. Поэтому право быть монархом налагает на правителя многочисленные обязанности по отношению к народу. На первом месте среда них стоит законодательство, от которого, по мнению просветителей, прежде всего, зависит судьба подданных. И державинская Фелица, выступает как милостивая монархиня-законодательница. Возникает вопрос, какими фактами располагал Державин, на что он опирался при создании образа своей Фелицы — Екатерины, которую лично в эти годы еще не знал. Основным источником этого образа был обширный документ, написанный самой Екатериной II, — «Наказ комиссии о составлении проекта нового Уложения». Новаторство Державина проявилось в «Фелице» не только в трактовке образа просвещенного монарха, но и в смелом соединении хвалебного и обличительного начал, оды и сатиры. Таких произведений предшествующая литература не знала, поскольку правила классицизма четко разграничивали эти явления. Идеальному образу Фелицы противопоставлены нерадивые вельможи (в оде они названы «мурзами»). В «Фелице» изображены самые влиятельные при дворе лица: князь Г. А. Потемкин, графы Орловы, граф П. И. Панин, князь А. А. Вяземский. Позже в «Объяснениях» к «Фелице» Державин назовет каждого из вельмож поименно, но для современников в этих комментариях не было необходимости. Портреты выполнены настолько выразительно, что оригиналы угадывались без труда. Екатерина разослала отдельные экземпляры оды каждому из названных выше вельмож, подчеркнув те строки, которые относились к адресату.
Вот парадный подъезд. По торжественным дням, Одержимый холопским недугом, Целый город с каким-то испугом Подъезжает к заветным дверям; Записав свое имя и званье, Разъезжаются гости домой, Так глубоко довольны собой, Что подумаешь - в том их призванье! А в обычные дни этот пышный подъезд Осаждают убогие лица: Прожектеры, искатели мест, И преклонный старик, и вдовица. От него и к нему то и знай по утрам Всё курьеры с бумагами скачут. Возвращаясь, иной напевает "трам-трам", А иные просители плачут. Раз я видел, сюда мужики подошли, Деревенские русские люди на церковь и стали вдали, Свесив русые головы к груди; Показался швейцар. "Допусти",- говорят С выраженьем надежды и муки. Он гостей оглядел: некрасивы на взгляд! Загорелые лица и руки, Армячишка худой на плечах, По котомке на спинах согнутых, Крест на шее и кровь на ногах, В самодельные лапти обутых (Знать, брели-то долгонько они Из каких-нибудь дальних губерний). Кто-то крикнул швейцару: "Гони! Наш не любит оборванной черни!" И захлопнулась дверь. Постояв, Развязали кошли пилигримы, Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв, И пошли они, солнцем палимы, Повторяя: "Суди его бог!", Разводя безнадежно руками, И, покуда я видеть их мог, С непокрытыми шли головами... А владелец роскошных палат Еще сном был глубоким объят... Ты, считающий жизнью завидною Упоение лестью бесстыдною, Волокитство, обжорство, игру, Пробудись! Есть еще наслаждение: Вороти их! в тебе их Но счастливые глухи к добру... Не страшат тебя громы небесные, А земные ты держишь в руках, И несут эти люди безвестные Неисходное горе в сердцах.
Повесть целиком посвящена отношениям между взрослыми (педагогами, родителями) и детьми.
Прелестная притча о том, что наши личные ангелы отдыхают, когда мы заняты полезным делом, и могут в это время другим людям . Но слово отдыхают обозначает здесь не бездельничают, а совсем другое: отвлекаются, переключаются на другую работу. Повествование ведется от лица двух героинь: учительницы начальных классов Маргариты Семеновны (Марсём) и её ученицы Алины. "… дети голодают не только в Африке, но и в наших широтах. А именно – в школе. Им не хватает пищи для внутренней жизни… Только напряженная внутренняя жизнь, считала Марсём, со временем превращает детей в писателей и художников, делает их нервами человечества".
И Марсём даёт пищу душам учеников, доверяя им своё тайное знание.
А начинается повесть так: "Всё могло сложиться по-другому, если бы у меня был папа". В этом отношении тут сплошное дежавю: папы нет у маленькой Алины, её подруги Наташки; их любимая учительница Марсём и её подруга Лерка тоже в детстве лишились пап из-за развода родителей; без отцов остались Йон, Матвей и Леша Кравчик.
Марсём пишет в дневнике, что хорошо бы развесить лозунги: "Берегите пап. Они - друзья человека! " Или "Исчезновение папы обедняет окрестную фауну и вредит здоровью. Особенно – здоровью мелких человеческих существ".
Ей, как и многим её ученикам, не хватает в жизни надежной опоры: моральной и физической – об этом просто кричит её дневник. Может, поэтому она повесила в классе портрет Януша Корчака – как символ веры и любви. И когда в классе назревает кризис, учительница зовёт на своих друзей-мужчин, которые вовлекают детей в страшную сказку. Ребята сражаются со злом изо всех своих детских сил, и наступает, вроде бы, счастливый конец. "Мы тут с вами насовершали подвигов и теперь знаем, что на это. И если нам в будущем захочется сделать какую-нибудь гадость – а нам захочется! – надо бы про этот опыт вспомнить. Он куда-нибудь вырулить. В какую-нибудь нужную сторону".
