Идея пьесы ясна. Она заключается в изображении того, каким путем можно преодолеть одно из самых опасных последствий войны — разрушение семьи, где найти нравственную силу, которая сможет противостоять губительным страстям людей, и где находятся источники их истинной любви, любви, так сказать, второго поцелуя, которым люди обмениваются в знак верности и взаимного чувства на всю жизнь..."
(Андрей Платонов, "Воспоминания", С. 457)
*Основная идея рассказа "Возвращение" была сформулирована самим Андреем Платоновым в заявке на киносценарий "Семья Ивановых", который, очевидно, писался до появления рассказа.
Н. М. Малыгина:
"Жертвенная готовность к самоуничтожению ради будущего была, по Платонову, условием осуществления высшей цели человечества человека к жертве воплощается в образе-символе "обнаженного сердца"... воссозданного в подлинном платоновском шедевре-рассказе "Возвращение", последнем рассказе, опубликованном при жизни писателя. <...>
Необходимость соприкосновения человека с миром "обнаженным сердцем" имела в творчестве Платонова и нравственное обоснование. Писатель чувствовал, что нужно достучаться до человеческого сердца, защищенного "корой эгоизма"... <...>
...сюжет рассказа "Возвращение": вернувшись с фронта... Алексей Иванов оказывается настолько глух к своей семье, к собственным детям, что не сразу понимает, на какой зыбкой грани между жизнью и смертью существовали в его отсутствие жена и дети. Платонов глубоко переживал трагедию века: не людей почувствовать и осмыслить окружающую реальность, заметить страдания близких.
В образе-символе "обнаженного сердца" заключена центральная идея платоновской философии жизни: соприкасаясь с миром "обнаженным сердцем", человек постигает его несовершенство, и только при этом условии может ощутить, что мир
нуждается в Н. М. Малыгина, "Художественный мир Андрея Платонова", Москва, 1995 г.)
довоенного далека М. Булгаков встает как поразительное явление русского духа. В эпоху слепого фанатизма и безвольного при он сохранил великую душевную стойкость. Его ясная мысль, его удивительный, неподражаемый вольный смех витают над десятилетиями, живут в сонме характеров и множестве сюжетов.
В 20-е годы он был по преимуществу сатирическим писателем. И ранние вещи — особенно «Дьяволиада», «Похождения Чичикова», и зрелая проза его повестей «Собачье сердце» и «Роковые яйца», и блистательный и горький смех «Багрового острова», и острые трагикомедии «Бег» и «Зойкина квартира» — все это совершенно замечательные страницы нашей сатирической классики. Смеховая прививка с самого начала оплодотворила и его карнавально-философский роман об Иешуа Га-Ноцри, Пилате и мастере с его Маргаритой, о Воланде и Иване Бездомном... И все же Булгаков-художник не может быть охвачен никаким определением.
Он воплотил в себе беспокойную традицию великой русской литературы — преодоление одиночества души человеческой, взыскующей смысла жизни, постигающей «проклятые вопросы» бытия. Эти мировые вопросы трагически преломились в XX веке, и разлом через Россию, через самую душу нашего соотечественника.
Главный вопрос великого булгаковского романа "Мастер и Маргарита" — как жить человеку и «кто управляет жизнью человеческой, если Бога нет»? Помните, именно об этом идет разговор между Берлиозом, Иваном Бездомным и Воландом на самых первых страницах романа?
Можно ли жить, «отменив» Бога? И может ли человек сам управлять своею жизнью и «всем вообще распорядком на земле?»
Писатель отстаивал культуру как великую общечеловеческую и личную ценность. В эти годы ей грозила смертельная опасность, — в неистовстве нового нигилизма, в бесовстве берлиозов, швондеров и шариковых, прорвавшихся к власти. Булгаков до конца стоял на том, что в сохранении культурной памяти — общее наше. И каждого. Он предупреждал о трагедии, которая будет следствием духовного беспамятства, когда править бал будет Сатана потребительщины и уравнительности.
О ком бы ни шла речь: о профессоре Персикове («Роковые яйца») или профессоре Преображенском («Собачье сердце»), о драматурге Дымогацком («Багровый остров») или писателе Максудове («Театральный роман»), академике Ефросимове («Адам и Ева») или мастере — Булгаков полагает, что помимо таланта, компетентности, работо в России XX века необходимо еще личное духовное бесстрашие. «Трусость», говорится в романе "Мастер и Маргарита", — «это самый страшный порок». Булгаков знал, что является «одним из самых главных человеческих пороков» в эпоху великого энтузиазма и великого страха.
Вот почему его Иешуа Га Ноцри не может ни при каких обстоятельствах «отвернуться», «опустить глаза», пойти на компромисс. Он утверждает человеческое достоинство, преодолевая «страх», «смертью смерть поправ».
Того же, кто уклоняется, как бы ни был он нам мил и симпатичен, не минует возмездие: Персикова растерзала толпа, творящая дикий самосуд; Преображенский едва не был убит монстром, которого он же случайно создал в самодовольном стремлении усовершенствовать человеческую породу по своему разумению и прихоти. А мастер, не победивший страха и отрекшийся от своего романа, будет лишен Света, высшей благодати, которой может удостоиться лишь тот, кто не сдается до конца...
Самому Булгакову пришлось пережить не меньше того, что выпало на долю его героев, вместе взятых. Он же, искушаемый и истязаемый, сумел все же устоять. Потому и вернулся в литературу.
Источник: Акимов В.М. От Блока до Солженицына: Путеводитель по русской литературе XX в. - СПб.: "Искусство-СПБ", 2010