Рассмотрим два стихотворения с одинаковым заглавием: «Узник» Пушкина и Лермонтова. У них одна тема – стремление к свободе. (Напомним: тема – то, о чем говорится в произведении; в лирическом произведении говорится о переживании, вызванном какими-либо явлениями жизни. ) А идеи (обобщающая, эмоциональная, образная мысль, выраженная средствами языка) различны, ведь они определяются личностью автора и окружающей его действительностью, передаются посредством отбора и организации словесного материала.
Обратите внимание на первую строку пушкинского «Узника» : «Сижу за решеткой в темнице сырой» . Существительные несут отрицательную эмоциональную окраску и передают тяжелое, мрачное состояние узника – лирического героя стихотворения. Однако дальше появляется движение: если в первой строфе всего два глагола, то во второй их девять, да и существительные – взглядом, криком — говорят о действии, все это придает тексту динамизм.
Пушкин-романтик в 1820 году, в пору подъема общественного сознания, надежд, рожденных победой в Отечественной войне 1812 года, создал стихотворение «Узник» , воплотив в нем свою личную и народную веру в то, что мечта о свободе реальна, что человек может вырваться из темницы и что стремление к свободе для него естественно. И потому колорит этого произведения – светлый, песенный, фольклорный.
12 лет, и другой поэт, М. Ю. Лермонтов, в 1832 году пишет стихотворение «Желанье» («Отворите мне темницу…») . Он восклицает: «Дайте раз на жизнь и волю, /Как на чуждую мне долю, / Посмотреть поближе мне» . Нельзя не почувствовать, что состояние этого узника безнадежно. Он мечтает потешиться «в буйном споре / С дикой прихотью пучин» и вместе с тем – о покое, о том, чтобы его усыпляло и пробуждало журчание фонтана. Свобода для поэта – неосуществимая мечта, соединение борьбы и покоя, что только и может дать ощущение полноты жизни. Как это похоже на то, что выражено в тогда же созданном «Парусе» и в более позднем стихотворении «Выхожу один я на дорогу…» .
А в 1837 году из начала «Желанья» выросло новое стихотворение.
М. Ю. Лермонтова "Узник".
Слова несут положительную эмоцию: сиянье дня, черноглазую девицу, черногривого коня, красавицу, сладко. Правда, это в мечтах, а реальность – темница. И это показано средствами антитезы – излюбленного лермонтовского приема. Полнота чувств, красота и воля существуют, но не для узника: «Черноокая далеко, / В пышном тереме своем; / Добрый конь в зеленом поле… » А то, что окружает узника, представлено во второй и третьей строфах: окно тюрьмы высоко, дверь тяжелая с замком, стены голые, тускло светит луч лампады, звук шагов часового. Меняется эмоциональная окраска лексики: одинок, нет отрады, голые, тускло, умирающим. Слова, как и в пушкинском стихотворении, приобретают большую значимость: сиянье дня, черноглазую девицу, красавицу младую, черногривого коня, в степь, как ветер, улечу — все это символы свободы, полноты жизни, гармонии с миром. Но слова же говорят о безнадежности положения узника, о недостижимости свободы, хотя это стремление высоко и прекрасно.
Отбор слов свидетельствует, что для обоих поэтов свобода – безусловная ценность, важнейшее благо. Но у Пушкина вначале показана тоска узника, а затем реализуемая мечта о свободе, и стихотворение заканчивается на радостной, высокой ноте. И читатель проникается верой поэта в возможность и необходимость свободы. Читатель проходит вместе с героем путь от неволи к свободе, от мрака к свету, и торжество свободы в финале вполне реально. А Лермонтов, воспевая свободу в начале стихо
К реализму в «Горе от ума» он пришел через классицизм, через преодоление его «трех единств». Но и в окончательной редакции знаменитой комедии просматриваются еще классицистические приемы, и недаром «Горе от ума» исследователи связывают с мольеровским «Мизантропом», и позиция Чацкого, его монологи имеют некоторые аналогии в резонерстве Альцеста. Лиза, конечно, - субретка из французских комедий, наперсница и поверенная тайн своей госпожи. Любовный треугольник - Софья, Молчалин и Чацкий - также восходит к жестким структурам французской комедии, назывные фамилии действующих лиц напоминают нарицательность имен у Мольера и в «комедии масок», проглядывают приемы старой комедии и в гротескной буффонаде Скалозуба. Но в целом «Горе от ума» и образ Чацкого-бунтаря настолько взяты из эпохи декабризма, нараставшего внутри дворянства социального конфликта, борьбы «века нынешнего с веком минувшим», а главные краски фамусовской Москвы так пронизаны национальным колоритом, что есть все основания говорить о глубоко оригинальном, новаторском характере комедии Грибоедова, и новаторство это заключалось именно в полноценном ее реализме.
Объяснение:
