В статье затрагивается проблема становления авторского замысла комедии А.Н. Островского «За чем пойдёшь, то и найдёшь» на материале рукописи с многочисленными правками драматурга, полагавшего, что каждая деталь речи героя напрямую связана с его характером и образом мыслей. Текст чернового автографа, не вошедшего в каталог рукописей Островского библиотеки Румянцевского музея, сделанный Н.П. Кашиным, и оставшегося вне поля зрения литературоведов, позволяет отследить характер изменения образов главных героев посредством работы драматурга над нюансами их речи. Согласно нашим наблюдениям, исправления, касающиеся речевого поля Бальзаминова, свидетельствуют об авторском намерении максимально смягчить характер главного героя. В то же время Островский явно избегает даже намёка на драматизацию событий, связанных с его персоной. Изменения речи других героев свидетельствуют о всё более определяющихся семантических и этических связях внутри произведения. Обращает на себя внимание тот факт, насколько тщательно подбирает Островский каждое слово в репликах персонажей, заботясь о точности и лаконичности психологической характеристики героев, то заменяя блекло-нейтральное слово разговорно-выразительным вариантом, то предпочтя экспрессивному высказыванию его более спокойный эквивалент.И хотя рукопись не позволяет в полной мере проследить процесс становления авторского замысла и свидетельствует о позднем этапе доработки пьесы, характер сделанных драматургом исправлений даёт возможность лишний раз убедиться, насколько тщательно прорабатывает Островский каждый фрагмент комедии, достигая тем самым эффекта незамысловатой простоты описываемых ситуаций и характерно-непроизвольного рисунка речи своих героев.
Латиноамериканскую прозу пытались отнести к какому-то стилю и методу, но, отчаявшись, придумали для нее новое название — магический реализм. Это не определение, а попытка передать то странное и чарующее могущество, которое превращает литературу в заклинание, вызывающее первобытных духов и населяющее удушливые мегаполисы невероятно живыми существами, буйными, непредсказуемыми и прекрасными, как природа.
Две основные ветви магического реализма представлены Хорхе Луисом Борхесом и Габриелем Гарсиа Маркесом. Борхес — уникальный "писатель для писателей". Его рассказы и эссе представляют собой изощренное, тонкое, иногда ироничное, а иногда восторженное исследование, переосмысление философских литературных проблем. Борхес — творец литературоведческой мифологии. Метафизические, абстрактные до предела вопросы он погружает в детально воспроизведенный в слове реальный, вещественный, даже банальный мир. Геро- ями Борхеса становятся "Вавилонская библиотека" — лабиринт, уставленный полками с книгами, который населяют читатели; "Алеф" — точка мира, вмещающая весь мир; "Дон Кихот" — не рыцарь, не автор, а сам роман.
Острая и насмешливая мысль препарирует сотни литературных сюжетов, а совершенный литературный дар позволяет Борхесу вновь воссоздать целостность мира, разрушенного анализом. Борхес — непревзойденный мастер лишать определенности даже строгие математические законы. Что-то подсказало ему, что мир не так-то прост, и два камня не обязаны сохранять в унылом постоянстве свою парность ("Синий тигр"). Он никогда не соглашался с Эйнштейном, уверенным, что Бог не играет в кости, что мир познаваем и определен. Борхес знает, что в кости играет вся Вселенная, что дважды два — это зловещее математическое действие, которое в результате сможет дать четыре, а может — третий мир ("Тлен, Укбар, Orbis Tertius).
Борхес много лет был директором национальной библиотеки. Это естественно — где жить ему, как не среди книг. И Борхес — единственный в мире слепой библиотекарь. Это символично. Слепота писателя воспринимается не как недостаток, а как божий дар. Она дана ему, чтобы ум, не отягощенный мелочной суетой, лучше постигал мир и человека. Слепой Борхес прекрасно разглядел обратную сторону Луны еще до первых полетов в космос и тот чудовищный по силе огонь, который томится в глубине самых кротких и сонных глаз.