Однажды мне пришлось провести у Аркадия Павловича ночь. Утром он не отпустил меня без завтрака, во время которого был наказан лакей, забывший подогреть вино. Пеночкин узнал, что я еду в Рябово, и решил отправиться со мной — в тех же местах находилось его село Шипиловка. Он очень хвалил тамошнего бурмистра Софрона, «государственного человека».
С собой Аркадий Павлович захватил бездну вещей и повара. Ехали мы долго, и приехали прямо в Шипиловку. В тот день мне пришлось забыть про охоту и покориться своей участи. У околицы нас встречал староста, сын бурмистра, огромный рыжий мужик. Самого Софрона дома не оказалось. Мы поехали по деревне. При виде нашей коляски люди замолкали и разбегались. По селу распространялось тревожное волнение. Жена бурмистра встретила нас у крыльца и долго целовала ручку Аркадия Павловича.
Мы уже успели расположиться в холодной избе, когда приехал бурмистр. Он был небольшого роста, плотен, плечист и сед, с красным носом, маленькими голубыми глазками и бородой в виде веера. Войдя в избу, он заговорил нараспев и со слезами умиления приложился к ручке барина. Нам подали ужин, а бурмистр всё докладывал о делах и жаловался, что мало земли. Он рассказал, как на земле Пеночкина нашли мёртвое тело, а он велел стащить его на землю соседей и задобрил станового. Пеночкина позабавила эта уловка. Засыпая, Пеночкин заметил мне, что со времени управления Софрона за крестьянами не водится недоимок.
На другой день Аркадий Павлович уговорил меня остаться, чтобы показать мне своё имение. Нас сопровождал Софрон. Во время осмотра он всё напирал на то, что мало земли, и Пеночкин разрешил прикупить её от своего имени. Выходя из сарая после осмотра веялки, мы увидели двух мужиков в заплатанных рубахах. Старшего звали Антип. Они пришли жаловаться на бурмистра. Оказалось, что Софрон выплатил за них недоимку и взял в кабалу, да и не их одних. Всех взрослых сыновей Антипа Софрон отдал в солдаты, и последнего хотел отдать. Аркадий Павлович не захотел выслушать их до конца. До самого моего отъезда он дулся на Софрона.
Через час я уже был в Рябове и вместе со знакомым мужиком Анпадистом собирался на охоту. Я заговорил с Анпадистом о Софроне. Он рассказал, что Шипиловка только числится за Пенкиным, а владеет ею бурмистр. Земли у него гораздо больше, чем думает Пеночкин, кроме того бурмистр ещё и торговлей занимается. Антип как-то поспорил с бурмистром, и теперь Софрон мстит ему.
«Слово о полку Игореве» Восемь веков назад, в 1187 году, было создано «Слово о полку Игореве» — гениальное патриотическое произведение русской литературы. Поэма Древней Руси посвящена не одной из побед, которых немало знало русское оружие, а неудачному походу князя Игоря Святославовича на половцев В 1184 году под предводительством Святослава объединенными усилиями русских князей половцы были разбиты и опасность, казалось бы, надолго отступила от русской земли. Однако князь Игорь не мог участвовать в походе, потому что поход начался весной, и гололедица помешала его конному войску приехать вовремя. Игорь очень тяжело переживал эту неудачу, поэтому в 1185 году он бросается в поход против половцев, не спросив разрешения у Святослава. Этим он надеялся, видимо, отвоевать у половцев утраченную Тьмутаракань. Смелость и любовь к родине столкнулись в характере Игоря. В походе он действовал с исключительной отвагой, но он не смог отказаться от стремления к личной славе, и это привело его к поражению. Впервые за всю историю борьбы с половцами русские князья — Игорь и его брат Всеволод — оказались в плену. После поражения половцы, собрав весь свой народ, стали разорять Русскую землю, а князья были заняты ссорами. «Слово о полку Игореве» было непосредственным откликом на события Игорева похода. Оно было призывом к прекращению княжеских усобиц, к объединению против половцев. Автор «Слова» смотрит в глаза опасности, видит перед собой всю Русь, страдающую от вековых усобиц князей и набегов половцев. Хотя автор и пишет о поражении, в «Слове» нет и тени уныния. «Слово о полку Игореве» — это призыв к единению. Писатель сторонник сильной княжеской власти, которая была бы обуздать произвол мелких князей. Центр единой Руси он видит в Киеве. Князь Святослав представляется ему как сильный и грозный властитель. В «Слове» мы видим образ князя, воплощающего собой идею сильной княжеской власти. Свой призыв к единению, свое чувство единства родины писатель воплотил в конкретном образе Русской земли. Героем «Слова» является не какой-либо из князей, а русский народ. К ней обращены все чувства автора. Образ родины противопоставлен образу пустынной половецкой степи — «стране незнаемой» , ее холмам, болотам, «грязевым» местам. Русская земля для автора — это не только «земля» , не только русская природа, русские города, это, в первую очередь, народ, ее населяющий. Создатель «Слова» рассказывает труде пахарей, о женах русских воинов, оплакивающих своих мужей, он говорит о горе всего русского народа после поражения. В этой поэме писатель охватывает события русской жизни за полтора столетия, постоянно обращаясь к новым источникам. Автор «Слова о полку Игореве» рисует удивительно живой образ Русской земли. Создавая «Слово» , он окинул взором всю Русь целиком, объединил в своем описании и русскую природу, людей, историю. В своей поэме он объял большие пространства Русской земли: Дон, Волга, Днепр, Дунай, Западная Двина, Донецк, Курск, Киев, Чернигов. Любовь к родине вдохновляла автора «Слова о полку Игореве» . Она же сделала его произведение бессмертным. «Слово о полку Игореве» проникнуто глубоким чувством, теплым и нежным и сильным чувством любви к родине. Подлинный смысл «Слова о полку Игореве» заключался в том, чтобы объединить общественное мнение против феодальных раздоров князей. Задачей «Слова» было не только военное, но и идейное сплочение всех лучших русских людей вокруг мысли о единстве Русской земли.
Как известно, устная речь является примарной по отношению к письменной - как в истории каждого языка, так и в языковом развитии каждого отдельного говорящего. Однако известно также, что генетическая примарность не всегда совпадает с примарностью функциональной. Именно такое несовпадение мы можем наблюдать в данном случае: несмотря на очевидную первичность устной речи, сложилась очень стойкая традиция, в силу которой устная речь воспринимается на фоне письменной речи и в параметрах этой последней. Даже в фонетике, области, которая, казалась бы, заведомо должна была эмансипироваться в рамках собственно устной речи, воздействие фольклорного образа было и остается определяющим. Еще в начале века он имел непосредственно наивную форму отождествления звуков с буквами. Однако и последующее интенсивное развитие фонетики и фонологии не изменило данного положения в принципе, поскольку это развитие протекало почти исключительно в рамках сегментных единиц, т. е. таких, которые коррелируют с графическими единицами, либо, во всяком случае, могут быть приведены в такую корреляцию с транскрипции; в то же время остается cравнительно очень мало известно о мелодике устной речи, т. е. тех компонентах ее звучания, которые не могут быть непосредственно репродуцированы в выработанной письменной традицией форме записи. Таким образом, звучание устной речи фактически предстает как звуковая корреляция письма. Косвенными свидетельствами такого сдвига могут служить и некоторые характерные явления культурной жизни людей, и уже отмеченные нами процессы в современном искусстве, и беспрецедентный интерес науки к звучащей речи,от достижений фонетики и фонологии (и того широкого общенаучного резонанса, который имели эти достижения) - до современного широкого изучения устной речи.
Однажды мне пришлось провести у Аркадия Павловича ночь. Утром он не отпустил меня без завтрака, во время которого был наказан лакей, забывший подогреть вино. Пеночкин узнал, что я еду в Рябово, и решил отправиться со мной — в тех же местах находилось его село Шипиловка. Он очень хвалил тамошнего бурмистра Софрона, «государственного человека».
С собой Аркадий Павлович захватил бездну вещей и повара. Ехали мы долго, и приехали прямо в Шипиловку. В тот день мне пришлось забыть про охоту и покориться своей участи. У околицы нас встречал староста, сын бурмистра, огромный рыжий мужик. Самого Софрона дома не оказалось. Мы поехали по деревне. При виде нашей коляски люди замолкали и разбегались. По селу распространялось тревожное волнение. Жена бурмистра встретила нас у крыльца и долго целовала ручку Аркадия Павловича.
Мы уже успели расположиться в холодной избе, когда приехал бурмистр. Он был небольшого роста, плотен, плечист и сед, с красным носом, маленькими голубыми глазками и бородой в виде веера. Войдя в избу, он заговорил нараспев и со слезами умиления приложился к ручке барина. Нам подали ужин, а бурмистр всё докладывал о делах и жаловался, что мало земли. Он рассказал, как на земле Пеночкина нашли мёртвое тело, а он велел стащить его на землю соседей и задобрил станового. Пеночкина позабавила эта уловка. Засыпая, Пеночкин заметил мне, что со времени управления Софрона за крестьянами не водится недоимок.
На другой день Аркадий Павлович уговорил меня остаться, чтобы показать мне своё имение. Нас сопровождал Софрон. Во время осмотра он всё напирал на то, что мало земли, и Пеночкин разрешил прикупить её от своего имени. Выходя из сарая после осмотра веялки, мы увидели двух мужиков в заплатанных рубахах. Старшего звали Антип. Они пришли жаловаться на бурмистра. Оказалось, что Софрон выплатил за них недоимку и взял в кабалу, да и не их одних. Всех взрослых сыновей Антипа Софрон отдал в солдаты, и последнего хотел отдать. Аркадий Павлович не захотел выслушать их до конца. До самого моего отъезда он дулся на Софрона.
Через час я уже был в Рябове и вместе со знакомым мужиком Анпадистом собирался на охоту. Я заговорил с Анпадистом о Софроне. Он рассказал, что Шипиловка только числится за Пенкиным, а владеет ею бурмистр. Земли у него гораздо больше, чем думает Пеночкин, кроме того бурмистр ещё и торговлей занимается. Антип как-то поспорил с бурмистром, и теперь Софрон мстит ему.