Какой поэт? Лермонтов?
Если он, то в стихотворении "Поле Бородина".
Вот оно:
"
Всю ночь у пушек пролежали
Мы без палаток, без огней
Штыки вострили да шептали
Молитву родины своей.
Шумела буря до рассвета;
Я, голову подняв с лафета,
Товарищу сказал:
«Брат, слушай песню непогоды:
Она дика, как песнь свободы».
Но, вспоминая прежни годы,
Товарищ не слышал.
Пробили зорю барабаны,
Восток туманный побелел,
И от врагов удар нежданный
На батарею прилетел.
И вождь сказал перед полками:
«Ребята, не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой,
Как наши братья умирали».
И мы погибнуть обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в бородинский бой.
Что Чесма, Рымник и Полтава?
Я, вспомня, леденею весь,
Там души волновала слава,
Отчаяние было здесь.
Безмолвно мы ряды сомкнули,
Гром грянул, завизжали пули,
Перекрестился я.
Мой пал товарищ, кровь лилася,
Душа от мщения тряслася,
И пуля смерти понеслася
Из моего ружья.
Марш, марш! пошли вперед, и боле
Уж я не помню ничего.
Шесть раз мы уступали поле
Врагу и брали у него.
Носились знамена, как тени,
Я спорил о могильной сени,
В дыму огонь блестел,
На пушки конница летала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
Живые с мертвыми сровнялись;
И ночь холодная пришла,
И тех, которые остались,
Густою тенью развела.
И батареи замолчали,
И барабаны застучали,
Противник отступил:
Но день достался нам дороже!
В душе сказав: помилуй боже!
На труп застывший, как на ложе,
Я голову склонил.
И крепко, крепко наши спали
Отчизны в роковую ночь.
Мои товарищи, вы пали!
Но этим не могли Однако же в преданьях славы
Все громче Рымника, Полтавы
Гремит Бородино.
Скорей обманет глаз пророчий,
Скорей небес погаснут очи,
Чем в памяти сынов полночи
Изгладится оно.
1830 или 1831"
Начинающий автор обращается к характеристикам розы, широко распространенным в творениях французских и русских классицистов. Образ нежного цветка соотносится с богатой литературной традицией, восходящей к античным образцам. Он символизирует весну, любовь и юность, а быстрое увядание напоминает о кратковременности счастья и молодости. Устоявшиеся мотивы представлены в пушкинском варианте: пожух цветок, обозначенный возвышенным перифразом «дитя зари». Сходный образ возникает в «Элегии», написанной годом позднее. В ней говорится об увядших «жизни розах», крушении надежд и скором расставании с молодостью.
Диалогическое начало, характерное для анализируемого стихотворения, заявляет о себе в зачине. Тема вопроса и ответа, разделенных обращением к лирическому адресату, приглашает философски осмыслить событие. Субъект речи моделирует три версии, которые служат итогами дружеских размышлений. Он отвергает первые два варианта, ассоциирующие увядшее растение с быстротечностью молодых лет и краткостью радостных эмоций. Герою интересна последняя мысль: он предлагает не погружаться в негативные переживания, а только выразить короткое сожаление об утраченном.
Жест, знаменующий поворот темы, указывает на новый объект внимания — лилию. Именно ее предпочитает лирический герой. Оппозиция розы и лилии, сформированная юным Пушкиным, толкуется исследователями неоднозначно. Семантика образов двух цветов частично совпадает: они отождествляются с юностью, свежестью, женской красотой, возвышенной любовью. Бурная, но краткая страсть пламенной розы и кроткая чистота белой лилии, ассоциируемой с вечной жизнью, — в этом состоят различия, положенные в основу цветочных метафор.