Его таковым сделало окружающее общество. ответ-доказательство, как по мне, содержится в этом фрагменте: "Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины... "
Дочь царя. Морскую бездну и населяющих ее гадов тоже можно считать героями .
Кубок — это большой, мощный сосуд в виде чаши, бокала. В Жуковского кубок— это тот предмет, за которым в морскую бездну ныряет паж. Кубок обычно символизирует понеудачу. В него наливают вино и пьют за здоровье фаворита. В наше время в спортивных соревнованиях победителям даруют кубки. именуется «Кубок», так как ради победы над морем и над своей слабостью нырял паж за этим предметом 1-ый раз, но когда он нырнул ради выполнения королевского каприза, он не сумел одолет
Их жизнь могла бы сложиться вполне счастливо, если бы Саша донес кольцо и вместо драки с другим мальчиком, спросил у него, кто он такой. Тот бы сказал, что он дворовый человек господ Дубровский. Саша бы отдал кольцо ему, тот отнес Владимиру, Владимир бы Машу. Или если бы Владимир успел до венчания Маши и князя Верейского. Тогда бы был счастливый конец у Маши и Владимира. Но с другой стороны, Маша аристократка, и она может быть ещё и женилась бы на бедном учителе Дефорже, но она никак не может связать свою жизнь с разбойником Владимиром Дубровским.
"Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины... "