Я очень люблю литературу лет. Ведь та литература внесла огромный вклад в настоящее время. Встретив бы писателей былых лет я бы поблагодарил их за то,что научили писателей нынешних лет писать действительно хорошие рассказы. Писатели былых лет внесли понятие доброты,честности,миролюбия и много другого.
Йозеф Гайдн - великий австрийский композитор. Он оставил множество произведений почти во всех музыкальных жанрах и формах, существовавших в его время. Моцарт, его друг и младший современник, писал: «Никто не в состоянии делать всё: и балагурить, и потрясать, вызывать смех и глубоко трогать, и всё одинаково хорошо, как это умеет Гайдн».
Музыкальные образы его сочинений навеяны жизнью и бытом австрийского крестьянства. Картины мирной счастливой жизни, танцы и хороводы, природа, радости крестьянского труда составляют содержание его произведений. Многие мелодии, сочинённые Гайдном, становились народными и распевались теми, кто даже не знал имени их создателя. Оптимистическое отношение к жизни отразилось в его музыке жизнерадостной, пронизанной сияющей улыбкой и народным юмором.
Основное историческое и художественное значение приобрела инструментальная музыка Гайдна симфоническая и камерная, а также оратории «Сотворение мира» и «Времена года». С творчеством композитора связан расцвет таких жанров, как симфония, струнный квартет, клавирная соната.
Одной из главных исторических заслуг Гайдна является то, что именно в его творчестве приобрела окончательный вид симфония. Над этим жанром он работал в течение тридцати пяти лет, отбирая самое необходимое, совершенствуя найденное. Его творчество предстаёт как сама история формирования этого жанра.
Поэма эпического содержания «Девятьсот пятый год» была написана как хроника первой русской революции: «избиение толпы», «потемкинское» восстание, похороны Баумана, Пресня. В поэме время революции представлено как эпоха масс. Отцы жили в пору романтического служения героев, «динамитчиков», личностей, народовольцев. В 1905 г., это время воспринимается как невозвратное Точно повесть Из века Стюартов Отдаленней, чем Пушкин, И видится, Точно во сне»), на авансцену выходит время героических масс. Определяя правых и виноватых, вину за кровь Б. Пастернак возложил на власть: рабочих «исполнило жаждою мести» введение в город войск, «избиение», нищета; повод для восстания на «Потемкине» – «мясо было с душком»; черная сотня провоцирует студентов. Однако в «Лейтенанте Шмидте» уже появляется герой, который и волей судьбы, и благодаря собственному осознанному решению становится избранником революции («И радость жертвовать собой, И – случая слепой каприз»). Шмидт поставлен автором перед выбором: он осознает себя на грани двух эпох, он как бы предает свою среду («С чужих бортов друзья по школе, Тех лет друзья. Ругались и встречали в колья, Петлей грозя») и «встает со всею родиной», он выбирает Голгофу («Одним карать и каяться, Другим – кончать Голгофой»). В «Спекторском» Б. Пастернак писал о своем личном выборе – образ литератора Спекторского во многом автобиографичен. Судьбы Сергея Спекторского и Марии даны в контексте послеоктябрьской революционной эпохи, когда «единицу побеждает класс», когда в быт входят голод и повестки, когда «никто вас не щадил», когда «обобществленную мебель» разбирали по комиссариатам, «предметы обихода» – по рабочим, «а ценности и провиант – казне». Под немым небом революции «И люди были тверды, как утесы, И лица были мертвы, как клише». Герой, «честный простофиля», участвует в распределении обобществленной утвари. Оправдание эпохи мотивировалось в поэме революционным выбором «патриотки» и «дочери народовольцев» Марии («Она шутя одернула револьвер И в этом жесте выразилась вся»); в революции она состоялась как личность («ведь надо ж чем-то быть?»). Однако в эти же годы Б. Пастернак пришел к мысли о том, что величие революции обернулось собственной противоположностью – ничтожеством. Революция, как он писал Р.М. Рильке 12 апреля 1926 г., разорвала течение времени; он по-прежнему ощущает послереволюционное время как неподвижность, а свое собственное творческое состояние определяет как мертвое, уверяя, что никто в СССР уже не может писать так неподдельно и правдиво, как писала в эмиграции М. Цветаева. В 1927 г. поэт вышел. из состава ЛЕФа. По этому поводу он писал: «С «Лефом» никогда ничего не имел общего... Долгое время я допускал соотнесенность с «Лефом» ради Маяковского, который, конечно, самый большой из нас... делал бесплодные попытки окончательно выйти из коллектива, который и сам-то числил меня в своих рядах лишь условно, и вырабатывал свою комариную идеологию, меня не спрашиваясь».
