Лето за ним и осень. Наступило время дождей и слякоти. Как-то накануне Покрова дня я проснулся раньше. обычного, но поленился встать. Откуда-то доносились торопливые голоса людей. Вдруг отчего-то тревожно стало биться сердце. Я прислушался. Отец с матерью шепчутся за занавеской. В их голосах тревога - то ли боятся чего-то, то ли горюют. Что они хотят утаить? Ничего не понимаю.- Ты постарайся, чтобы он ничего не узнал! - сказал отец и, перекинув через плечо аркан, который держал в руке, быстро вышел. Я испугался еще больше. - Что случилось, мама, что случилось? - спрашиваю я, уцепившись за ее подол. - Ничего не случилось, ничего, сынок... Тебе еще рано вставать, полежи. Сейчас я затоплю печь, испеку блинов... Как самовар закипит, разбужу тебя к горячим блинам. Душа моя не успокоилась. Хоть я и лег, но сон уже не приходил... Мать осталась что-то жарить у печки, а я кое-как оделся и вышел на улицу. Навстречу шел Апуш: - Эх, брат! Счастливый ты - жив остался. Я был ошарашен: - Что? Что случилось? Кто жив? У Апуша глаза полезли на лоб. - Эх ты, куриная голова! Ничего не знаешь? Сегодня на гору явилась целая стая волков. Четырех жеребят удушили и выпили кровь... Твой Чубарый жив остался, только поранили слегка... В голову что-то ударило, язык отнялся, я застыл на месте и не мог вымолвить ни слова. А Апуш говорит: - Глупый, чего стоишь? Беги скорее! Вон их везут, - и показал вниз, в сторону моста. И правда, с той стороны люди гнали большой табун лошадей. Не помня себя, я помчался туда. Что это? В большую телегу запряжен наш саврасый конь, к оглобле привязана гнедо-чалая кобыла. Она беспрерывно ржет, хочет вырваться и уйти куда-то. Рядом с телегой отец... Когда я подошел ближе, то увидел картину еще печальнее: мой Чубарый лежал на телеге со связанными ногами. - Что это такое?! -Я растерялся. Окаменел. - Папа, неуже ли и нашего жеребенка загрызли?.. -И я громко зарыдал. Отец ласково взял меня за руку: - Не плачь, Закир... Четырех жеребят загрызли. Чубарый наш жив. Только укусили заднюю ногу... Чтобы остановить кровь, мы перевязали ему рану и положили на телегу.
Тарас Бульба – это центральный персонаж повести Н.В. Гоголя. Этот человек настоящий воин, истинный казак. И характер его был соответствующим. Вот что говорит о его характере Н.В. Гоголь: «Тарас был один из числа корен-ных, старых полковников: весь был создан для бранной тревоги и отличался грубой прямотой своего нрава. Неугомонный вечно, он считал себя законным защитником православия». Тарас очень силен. И, несмотря на его преклон-ный возраст, в нем еще не угасла воинская доблесть и дух казака. В бою Та-рас ничуть не хуже молодых казаков. Он жесток и беспощаден к врагам.
В «Дубровском» крепостники-помещики, продажные чиновники были изображены Пушкиным с реалистической точностью и конкретностью. Жестокий самодур Троекуров, внешне культурный князь Верейский даны на широком социально-бытовом фоне, что подчеркивало их типичность. Зато с неизменным и несомненным сочувствием нарисованы Пушкиным образы крестьян, в частности кузнец Архип с риском для жизни кошку после того, как он же поджег избу с находившимися там судейскими чиновниками. Крестьяне у Пушкина оказались более жизненно и психологически достоверными, чем их предводитель Владимир Дубровский, образ которого был создан в соответствии с традициями романтического искусства. По существу, у Дубровского нет ничего общего с крестьянами. Он горит желанием отомстить Троекурову за личную обиду. Бунт же крестьян носит социальный характер. И закономерно, что как только восстание подавлено, Дубровский покидает своих крестьян. Очевидно, дальнейшие личные приключения Дубровского (они были намечены в сохранившихся планах) Пушкина уже не очень интересовали. Художественная структура романа получилась неоднородной: реалистическое изображение русской жизни с массой колоритных бытовых подробностей не сочеталось с традиционным образом «благородного разбойника», с которым были связаны всякого рода романтические приключения. Возможно, это ощущал и сам Пушкин, оставив роман незаконченным. К тому же в это время у него созревал другой замысел, возникший еще до начала работы над «Дубровским». Речь идет о «Капитанской дочке», связанной с «Дубровским» единством замысла: крестьянское восстание и место в нем дворянина.
