Матрена Тимофеевна начинает рассказ про деда Савелия. Сравнивает его с медведем. Дед Савелий родню к себе в горницу не пускал, за что на него сердились.
Крестьяне во время молодости Савелия платили оброк только три раза в год. Помещик Шалашников не мог сам добраться в глухую деревню, поэтому приказал крестьянам явиться к нему. Они не пришли. Два раза крестьяне платили дань полиции: то медом и рыбой, то шкурами. После третьего прихода полиции крестьяне решили идти к Шалашнико-ву и говорить, что оброка нет. Но после порки они все-таки отдали часть денег. Зашитые же под подкладкой сторублевые бумажки так и не достались помещику.
Немец, подосланный сыном погибшего в сражении Шалашникова, сначала просил крестьян платить, кто сколько может. Поскольку крестьяне не могли заплатить, им пришлось отрабатывать оброк. Только потом они поняли, что строили дорогу к деревне. И, значит, теперь им не спрятаться от сборщиков податей!
У крестьян началась тяжелая жизнь и продолжалась восемнадцать лет. Разозлившись, крестьяне живьем закопали немца. Всех послали на каторгу. Савелию убежать не удалось, и он провел на каторге двадцать лет. С тех пор его называют «каторжным».
Відповідь:
Пояснення:
Кататься на велеке меня учили мои одноклассники, братья-близнецы. Это было первого мая, когда наши семьи собрались вместе отмечать праздник. Меня тщательно "упаковали" в принадлежавшие мальчишкам всевозможные наколенники, налокотники, наладонники, втиснули в ботинки на 4 размера больше и буквально вынесли во двор, так как самостоятельно передвигаться во всем этом я практически не могла.
Мальчишки около часа терпеливо таскали меня за руки по асфальту вдоль дома, приговаривая: "Это тебе не на скрипке играть! Держи равновесие!" А потом кому-то из них пришла в голову "рационализаторская" идея с разбегу отпустить меня катиться по прямой, чтобы я, наконец, "поймала кайф".
Не обращая внимания на мои протесты, они побежали, волоча меня за собой, а потом отпустили руки. На деревянных негнущихся ногах с диким воплем я покатилась вперед.
В это время во двор дома въехала новенькая иномарка…
Когда меня снимали с капота машины, я дала себе слово, что никогда больше не встану на велик. А родителям пришлось оплатить ремонт, так как машина пострадала больше, чем я.
Слово я сдержала.
Супруга ль осуждать мне? Бедный муж, где доброе тебе услышать слово, когда его не скажет и жена на третьем часе брака.