Втексте появляется герой, описание которого по ассоциации вызывает в памяти образ известного персонажа из классического произведения xix века. назовите фамилию этого персонажа. (1) печальны и запутанны наши общественные и (2) всегда передо мною гипсовая маска покойного нашего философа и критика, н. н. страхова, – снятая с него в гробу. (3) и когда я взглядываю на это лицо человека в жизни нашей какою-то тенью, а не реальностью, – только от того одного, что он не шумел, не кричал, не агитировал, не обличал, а сидел тихо и тихо писал книги, – у меня душа (4) судьба константина леонтьева и говорухи- (5) да и сколько таких. (6) поистине прогресс наш может быть встречен словами: «morituri te salutant»1 – из уст философов, поэтов, одиночек-мыслителей. (7) «прогресс наш» совершился при «непременном требовании», – как говорится в полицейских требованиях и распоряжениях, – чтобы были убраны «с глаз долой» все люди с задумчивостью, пытливостью, с оглядкой на себя и обстоятельства. (8) с старой любовью к старой (9) боже! если бы стотысячная, , даже миллионная толпа «читающих» теперь людей в россии с таким же вниманием, жаром, страстью прочитала и продумала из страницы в страницу толстого и достоевского, – задумалась бы над каждым их рассуждением и каждым художественным штрихом, – как это она сделала с каждою страницею горького и л. андреева, то общество наше выросло бы уже теперь в страшно серьезную величину. (10) ибо даже без всякого школьного учения, без знания и , – просто «передумать» только толстого и достоевского – значит стать как бы сократом по уму, или эпиктетом, или м. аврелием, – люди тоже не «знавшие » и «не кончившие курса в гимназии». (11) вся греция и рим питались только : школ, в нашем смысле, вовсе не было! (12) и как возросли. (13) , собственно, есть естественная школа народа, и она может быть единственною и достаточною (14) но, конечно, при условии, что весь народ читает «войну и мир», а «мальву» и «трое» горького читают только специалисты-любители. (15) и это было бы, конечно, если бы критика, печать так же «задыхались от волнения» при появлении каждой новой главы «карениной» и «войны и мира», как они буквально задыхались и продолжают задыхаться при появлении каждой «вещи» в 40 страничек леонида андреева и м. горького. (16) одно это неравенство весов отодвинуло на сто лет назад духовное развитие, – как бы вдруг в гимназиях были срезаны старшие классы и оставлены одни младшие, одна прогимназия. (17) но откуда это? (18) почему? (19) как же: и л. андреев, и м. горький были «прогрессивные писатели», а достоевский и толстой – одиночки-гении. (20) «гений – это так мало» (21) достоевский, видевший все это «сложение обстоятельств», желчно написал строки: «и вот, в xxi столетии, – при всеобщем реве ликующей толпы, блузник с сапожным ножом в руке поднимается по лестнице к чудному лику сикстинской мадонны: и раздерет этот лик во имя всеобщего равенства и братства» (22) «не надо гениев: ибо это – аристократия». (23) сам достоевский был бедняк и демократ: и в этих словах, отнесенных к будущему торжеству «равенства и братства», он сказал за век или за два «отходную» будущему торжеству этого строя.
Персонаж из классической литературы, не знающий и не желающий знать географии, как, впрочем, остальных наук, - Митрофан Простаков.