Эту логическую задачу можно разрешить двумя 1) Первый заключается в последовательном предположении о количестве честных и нечестных гномов и последующей проверке логикой каждого нашего предположения; для начала допустим, что все двенадцать гномов лгуны, проверяем логику — первый гном, заявив «здесь нет ни одного честного гнома», сказал правду, значит, не выполняется наше первоначальное «все двенадцать лгуны»; для варианта «один гном честен» логика опять нарушена, ведь тогда выходит, что 2-ой, 3-ий, 4-ый и далее до 12-го гнома сказали правду, а мы предположили, что такой только один. Нетрудно убедиться, что применяя такой же алгоритм далее (последовательно предполагая, что 2-е, 3-е, 4-ро, 5-ро, 6-ро, 7-ро, 8-ро, 9-ро, 10-ро, 11-ро, 12-ро гномов говорят правду) мы почти во всех случаях получим сбой логики, исключение же составит только случай, когда правдивых гномов шестеро, ведь именно для этого варианта логика соблюдается: только седьмой, восьмой, девятый и далее до двенадцатого гномов не грешат против правды. Таким образом мы приходим к выводу, что на самом деле на полянке собралось шестеро честных и шестеро нечестных гномов. 2) Второй весьма близок к «эвристическому методу» - мы допускаем (помня про 50-ти процентную вероятность выпадения «орла» и «решки» при бросании монеты), что первые шесть гномов врут, а оставшиеся шесть — говорят правду. Проверяя такое предположение, приходим к выводу: если бы врущих было пять или меньше пяти, то правду сказали бы по крайней мере семь гномов – с шестого по двенадцатый, что не отвечает логике, а если бы говорящих правду гномов было семь или больше, то тогда выходит, что первые семь гномов солгали, то есть лжецов по крайней мере семь, но два раза по семь больше двенадцати, следовательно, наше первичное предположение: 6+6 — верно.
Александр Блок на протяжении многих лет считал себя символистом и очень трепетно относился к знакам судьбы, пытаясь распознать их даже тем, где они отсутствовали. Однако до наших дней дошли стихотворения этого поэта, в которых он выражал свои мысли прямо и открыто, не впадая в мистицизм и не пытаясь приписывать несуществующие качества предметам и явлениям только потому, что видел в этом некое знамение. Примечательно, что символизмом Блок увлекся в начале 20 века и был верен этому направлению до конца жизни. Однако его ранние стихи лишены налета мистификации, они просты по своему содержанию и не предусматривают двоякой трактовки. К ним, в частности, относится стихотворение «Летний вечер», написанное в 1898 году спустя несколько месяцев после того, как Блок благополучно закончил гимназию и был зачислен в ряды студентов Петербургского университета. Лето поэт провел в Подмосковье, где располагалось родовое имение Шахматово, принадлежащее семье его матери. Воспоминания об этой безмятежной поре оказались настолько сильными и яркими, что уже в Санкт-Петербурге, незадолго до Нового года, было написано стихотворение «Летний вечер», которое поражает своей легкостью, изысканностью и простотой. Это произведение выдержано в духе лучших русских поэтических традиций, в нем присутствует динамика и образность. Но, вместе с тем, стихотворение«Летний вечер» доступно для восприятия любого человека, который хотя бы раз в жизни бывал за городом и мог наблюдать, как размеренно и плавно течет сельская жизнь.Автор рассказывает о том, как лучи заходящего солнца окрашивают сжатое поле и еще нескошенные луга, даря ощущение спокойствия и умиротворения. В этот час заката кажется, что замирает сама природа – ветер больше не шелестит в листве, не слышно щебета птиц и даже «замирает песня жницы среди вечерней тишины». Однако в душе автора происходит борьба совершенно противоположных чувств. С одной стороны, ему хочется насладиться красотой и безмятежностью летнего вечера, который принес с собой прохладу и терпкий аромат луговых трав. Но при этом внутренний голос словно бы нашептывает поэту: «Забудь заботы и печали, умчись без цели на коне». И эта противоречивость чувств доставляет Блоку огромное удовольствие. Он по-настоящему свободен и может оседлать коня, чтобы встретить на лугу восход луны, а может любоваться закатом из окна поместья, понимая, что в этот миг весь мир лежит у его ног.
2) 2, 03 396