Одна из самых известнейших картин мира Сикстинская мадонна. Размер холста впечатляет своей масштабностью: высота двести шестьдесят пять сантиметров и ширина сто девяносто шесть. Наверное, она и не могла бы быть меньшего размера, учитывая своё содержание.
Глядя на картину, сразу же видишь величественную фигуру Девы. Складывается такое ощущение, что кроме её изображения больше ничего нет. Настолько сильный характер был вложен в изображаемый персонаж художником. Перед зрителем предстаёт женщина-мать. Глаза выражают печаль и неподдельную тревогу за своё дитя. И, тем не менее, лицо её спокойно и невозмутимо. Тревога и нежность слились в единое целое и сделали лицо женщины неподвижным.
На картине изображены женщина с ребенком, но это не просто женщина, это дева, держащая на руках благословенное дитя. Ее нежный и одновременно грустный взгляд как будто знает о том, какое неблагодарное будущее ждет ее сына. Ребенок же, напротив, полон жизни, сил и энергии, что очень хорошо видно по его конституции.
Мать трепетно и нежно держит сына на руках, прижимая голое тельце ближе к себе, как бы стараясь защитить его от всех бед, которые несет нам жизнь. На картине женщина изображена стоящей на небесах, ведь это она родила на свет она принесла Благословение на земли грешных.
На первый взгляд картина проста и понятна, но Рафаэль всегда вкладывал в смысл картины больше, чем мог осознать "простой", непосвященный в тайны чудес писания картин. Зрители могут подолгу задерживаться напротив этой картины, любуясь прекрасным ликом матери и еще совсем детским, но уже затуманенным разумом, личиком ребенка.
Их целостность будто говорит нам о том, что их миссия на земле только начинается и уготовленные судьбой лишения лишь подчеркнут значимость их действий. Это ведь Божественное дитя, подаренное миру, а может и принесенное в жертву, для того, чтобы показать, что рождены все одинаково, что люди, что сыновья Господни, но, только преследуя праведные цели, можно найти свое место среди белых облаков.
"Сикстинская Мадонна" — шедевр, ведь в ней сочетаются не сочетаемые явления, как бренное людское тело и священность духа, как, свойственное "простым" людям, рождение детей и искупление грехов путем убийства.
Все смешалось, все спорит друг с другом, но, в то же время, одно другое дополняет. Без тела невозможно было бы изобразить женщину, подарившую миру Божественное дитя, без духа нет жизни в теле, без естественного появления ребенка на свет, как бы люди поняли, что также от рождения идти праведным путем, как без искупления греха стать безгрешным.
Столько эмоций уместилось на одном полотне, столько человеческих умов и мыслей легло на ложе познания истины, но только сам автор может с уверенностью и без выдумки сказать, что конкретно имел в виду, объединяя несовместимые вещи.