У жрецов была книга "смерти" или как там называлась, в ней короче описывались испытания, которые душа должна была пройти и подсказки к этим испытаниям. Душа должна была пройти множество испытаний, чтобы потом попасть в хорошее место, т. е. в рай, если по-нашему. За этими свитками из книги многие охотились и практически невозможно было достать, а кому удавалось, так надо было еще и разобрать египетские надписи, чтобы понять какое заклинание читать и т. д. и т. п. Вот, например, много чего знали жрецы еще и о жизни человека, да и считалось, что в книге этой еще сказано было чего не должен был делать человек при жизни. Там N кол-во заповедей, проще говоря. А так в этой книге много знаний хранилось о человеческом теле, душе, познании о загробной жизни и многое др.
В начале повести Оксана – юная беззаботная . насмешливая и ветреная девушка. « Парубки гуртом провозгласили, что лучшей девки и не было ещё никогда, да и не будет никогда на селе. Оксана знала и слышала всё, что про неё говорили, и была капризна, как красавица ». Она была не только хороша собой, но, как дочь богатого казака, нарядно одевалась. Любила полюбоваться на себя в зеркале. Девушка была окружена и избалована вниманием молодых людей. « Парубки гонялись за нею толпами, но, потерявши терпение, оставляли и обращались к другим, не так избалованным» . Только кузнец Вакула не переставал любить её и надеялся, что красавица тоже его полюбит. Но гордая Оксана только издевалась и высмеивала его. Ей нравилось, что кузнец так сильно любит её, что готов выполнить любое её желание. А однажды заявила перед подругами «Будьте все вы свидетельницы, если кузнец Вакула принесёт ей те самые черевички, которые носит царица, то вот моё слово, что выйду тот час же за него замуж» .
Что людям вздумалось расславлять, будто я хороша? “ говорила она, как бы рассеянно, для того только, чтобы об чем-нибудь поболтать с собою. „лгут люди, я совсем не хороша“. но мелькнувшее в зеркале свежее живое в детской юности лицо с блестящими черными очами и невыразимо приятной усмешкой, прожигавшей душу, вдруг доказали противное. „разве черные брови и очи мои“, продолжала красавица, не выпуская зеркала: „так хороши, что уже равных им нет и на свете. что тут хорошего в этом вздернутом кверху носе? и в щеках? и в губах? будто хороши мои черные косы? ух! их можно испугаться вечером: они, как длинные змеи, перевились и обвились вокруг моей головы. я вижу теперь, что я совсем не хороша! “ и, отдвигая несколько подалее от себя зеркало, вскрикнула: „нет, хороша я! ах, как хороша! чудо! какую радость принесу я тому, кого буду женою! как будет любоваться мною мой муж! он не вспомнит себя. он зацелует меня на смерть“"
