Центральное место на картине занимают три богатыря: Илья Муромец, Алеша Попович и Добрыня Никитич. В свойственной ему манере, Васнецов прописывает малейшие детали. Композиция картины продумана до мелочей. Взгляд зрителя в первую очередь обращается на Илью Муромца, который нарисован в центре. Этот былинный герой занимает одно из важнейших мест в русских былинах.
Лицо этого умудренного опытом богатыря сурово. Он внимательно вглядывается вдаль, приложив руку ко лбу. На ней висит палица, в другой руке зажато копье. Фигура Ильи Муромца поражает мощью. Под стать седоку и конь. От богатыря веет силой. Это надежный страж земли русской. В тоже время есть что-то в герое мягкое и ласковое, доброе, свойственное открытой русской душе.
Не таков Алеша Попович. В лице самого младшего из богатырей видна хитринка, лукавинка. Это веселый балагур, шутник. Но в любой момент веселость слетит с лица героя, и он ринется в бой на защиту родной земли. Его рука крепко держит лук, а на боку наготове колчан со стрелами.
Тревожен окружающий богатырей пейзаж. Ветер треплет гривы коней, пригибает к земле ковыль. Облака собираются в грозовые тучи. Кони настороженно пригнули головы, лишь конь Добрыни Никитича вскинул ее, почуяв опасность. Но стражи наготове. Добрыня Никитич слегка вынул меч из ножен. Его взгляд направлен в ту же сторону, что и взгляд Ильи Муромца. Богатыри надежно хранят покой родных просторов. Никакая сила им не страшна.
Мосвязи, возможности и пути синтеза музыки и архитектуры.В истории художественной культуры архитектура и музыка не связаны между собой столь тесно, как, например, архитектура и скульптура, архитектура и живопись, музыка и поэзия и др. И вместе с тем между архитектурой и музыкой возникают определенные формы взаимосвязи, существенные и для теории, и для художественной практики. Янис Ксенакис, один из ведущих композиторов второй половины XX века, на примере своего творчества блестяще проиллюстрировал возможности симбиоза музыки и архитектуры:«Хотим мы этого или нет, между архитектурой и музыкой существует мостик» Общеизвестно, что Аристотель видит в изобразительных искусствах подражание или род знания. Воззрение это лежало в самом существе художественной культуры древних греков. Однако в данном случае для нас гораздо интереснее то, что этот взгляд Аристотель распространяет и на искусство музыки и поэзии. И в этих искусствах он видит искусства «подражательные».Более того, по мнению Аристотеля, область подражания, доступная музыке, в известном отношении шире области, составляющей удел пластики и живописи. Изобразительную силу музыки.Аристотель оценивал чрезвычайно высоко. Действие,воспроизводимое музыкой нравственного характера или состояния,настолько сильно, что чувство, возбужденное в нас музыкальным изображением, может переноситься на реальных людей, характеры которых изображаются мелодией. «Кто, например, глядя на чье-либо изображение, испытывает радостное чувство не по какой-либо другой причине, а именно из-за данного внешнего образа, тому, конечно,приятно будет и встретиться лицом к лицу с человеком, на чье изображение он смотрит.Эту же мысль доказывает и А. Г. Габричевский, крупнейший деятель русской культуры, чья личность и творчество повлияли на интеллектуальную жизнь нашей страны в XX веке: «...грань между искусством пространственным и временным чрезвычайно зыбка». Можно выделить некоторые формы такой взаимосвязи.1. Генетическая общность многих конкретно-исторических явлений двух данных искусств, обусловленная их происхождение одной социальной основы. Отсюда – образная и стилистическая близость музыки и архитектуры в определенные периоды культурного развития, что позволяет выявить аналогии между кругом идей,образов и выразительных средств. В музыке прослеживается отражение картинности, объемности (особенно в программной музыке), мы можем «видеть» море, замок, парад, а в архитектуре –отражение категории музыкальности. При создании архитектурного объекта звучание музыкальных инструментов часто предопределяет само архитектурное решение.
90°*1/2=45°
90°*2/3=60°