Первую симфонию Калинников начал писать в марте 1894 года и закончил ровно через год, в марте 1895-го — не просто написал партитуру, но и переписал ее в нескольких экземплярах, расписал с жены партии, так как денег, чтобы заплатить за эту работу переписчику, у него не было. В эти месяцы композитор узнал о неизлечимости своей болезни — туберкулеза, который через несколько лет свел его в могилу. Однако на характере музыки его состояние совершенно не отразилось.
В симфонии наиболее ярко воплотились особенности его дарования — душевная открытость, непосредственность, насыщенность лирических чувств.
После окончания работы над симфонией начались хлопоты по ее исполнению. Педагог Калинникова С. Кругликов, на всю жизнь оставшийся своему ученику самым верным другом, решил заинтересовать новым сочинением пока еще малоизвестного композитора как можно большее количество авторитетных музыкантов. Экземпляры партитуры он послал директору Московской консерватории В. Сафонову, руководителю Тифлисского отделения РМО Н. Кленовскому, в Киев дирижеру А. Виноградскому и, наконец, в Петербург, Н. А. Римскому-Корсакову. К сожалению, почти все попытки потерпели неудачу: Сафонов, от которого зависели программы концертов Московского отделения РМО, отказался принять симфонию к исполнению, сославшись на то, что один из профессоров консерватории нашел в ней технические недостатки. На самом деле курсы Филармонического общества, которые окончил Калинников, он считал «конкурирующим» учреждением и не собирался пропагандировать сочинение их выпускника. Кленовский дал принципиальное согласие на исполнение, но дальше слов дело так и не пошло. Хуже всего сложилось в Петербурге: Римский-Корсаков и Глазунов отнеслись к симфонии резко отрицательно. Между Крутиковым и Римским-Корсаковым даже завязалась по этому поводу давольно длительная переписка, так как мнение маститого главы Петербургской композиторской школы было особенно важным для судьбы любого русского музыкального произведения. Но Римский-Корсаков настаивал на своем мнении: «У него есть талант, но он ничего не знает и пишет грязно гармонически и контрапунктически» и на этом основании отказал как в исполнении в программах Русских симфонических концертов в Петербурге, так и в издании партитуры в издательстве М. Беляева, известного мецената, который очень хорошо платил композиторам за издания.
Объяснение:
Моё первое знакомство с оперным искусством состоялось в шестилетнем возрасте, когда отец повёл меня на оперу Хренникова «В бурю». Всё было необычно, а когда на сцене появился Ленин с протянутой вперёд рукой, я был в полнейшем восторге, несмотря на то, что вождь не проронил ни звука. Я любил товарища Ленина, опера мне понравилась.
Вторая встреча с оперой состоялась много позже, когда мне было 13. Послевоенные годы, небольшой город со статусом областного центра; поезда останавливаются не более, чем на 5 минут; единственный в городе кинотеатр, где демонстрируются фильмы довоенного производства, так и не вышедшие на экран в военные годы, а также так называемые «репарационные» кинокартины, чаще всего австрийского производства. Каждая лента шла на всех сеансах не менее двух-трёх недель, демонстрация регулярно прерывалась. По дороге куда-либо мы забегали в кино, по многу раз наслаждаясь одним и тем же фильмом. Помню, «Сердца четырёх» я смотрел не менее 15 раз. Цена билетов была чисто символической, но мы часто ухитрялись в зал без билетов, благо тёти-билетёрши смотрели на это безобразие сквозь пальцы.
И тут случилось нечто невероятное: на экране появилась опера «Свадьба Фигаро» заграничного производства, в которой красивые мужчины и женщины в фешенебельных покоях, вместо того, чтобы говорить, красиво пели на заграничном же языке с титрами на экране, а все события были чертовски интересны и забавны. Фильм шёл около месяца при переполненных залах, а сколько разговоров было вокруг него! Какая обворожительная музыка! Жизнерадостность оперы Моцарта была очень нужна людям через ад войны и понесшим невосполнимые потери, но продолжавшим верить в светлое завтра. Я не утверждаю, что смотрел этот фильм ежедневно, но, думаю, «Сердца четырёх», по крайней мере, по количеству посещений, были побиты.
С тех далёких дней я никогда не менял первую строку в списке своих оперных привязанностей. Познакомился с огромным числом опер, по многу раз слушаю их живьём и в записи, часто восторгаюсь, но никогда не изменяю своей «Свадьбе Фигаро», тем более, что и слыхом не слыхал о неудачных исполнениях этой оперы: «Свадьба Фигаро» такого не допускает.