Симфоническая сюита «Шехерезада», соч. 35 (по сборнику арабских сказок «Тысяча и одна ночь») написана Римским-Корсаковым в течение лета 1888 г. в Нежговицах (близ Луги) и впервые была исполнена под управлением автора в сезоне 1888/89 гг. в одном из «Русских симфонических концертов». С тех пор произведение это приобрело большую популярность у слушателей и прочно вошло в симфонический репертуар. К партитуре сюиты приложена следующая программа: «Султан Шахриар, убежденный в коварстве и неверности женщин, дал зарок казнить каждую из своих жен после первой ночи; но султанша Шехерезада свою жизнь тем, что сумела занять его сказками, рассказывая их ему в продолжение 1001 ночи, так что, побуждаемый любопытством, Шахриар постоянно откладывал ее казнь и, наконец, совершенно оставил свое намерение. Много чудес рассказала ему Шехерезада, приводя стихи поэтов и слова песен, вплетая сказку в сказку и рассказ в рассказ».
1. Вторая часть сонаты Adagio cantabile написана в типичной 3-х частной репризной форме Adagio, где 3 основные части перемежаются двумя связующими разделами.
2. В репризе 1-ая тема звучит на триольном фоне 3-ей темы.
3. Поскольку тема первого эпизода проходит в части дважды - в начале и в конце, форма приобретает черты сонатной. Таким образом, общая форма части - рондо-соната.
4. Стремительная, взволнованная музыка финала во многом роднит его с первой частью сонаты. Возвращается и основная тональность до минор. Но здесь нет того мужественного, волевого напора, который так отличал первую часть. Нет в финале и резкого контраста между темами - "источника борьбы", вместе с ним и напряжённости развития.
5. Если сравнивать "Патетическую сонату" с сонатами Гайдна и Моцарта, то, прежде всего, стал иным общий характер музыки, отразивший более глубокие, значительные мысли и переживания человека. Отсюда - сопоставление резко контрастных тем, особенно в первой части. Контрастное сопоставление тем, а затем их «столкновение», «борьба» придают музыке драматический характер. Большая напряжённость музыки вызвала и большую силу звука, размах и сложность техники. В отдельных моментах сонаты фортепиано как бы приобретает оркестровое звучание. «Патетическая соната» имеет значительно больший объем, чем сонаты Гайдна и Моцарта, она дольше длится по времени.
6. Высказывания о "Патетической сонате" многочисленны и не лишены споров и противоречий. Ленц высмеивает ее заигранность, полагает, что финальное рондо в отношении к целому носит слишком шутливый, ребяческий характер, но находит, что патетическая соната, тем не менее, «попросту великолепна». По мнению Улыбышева, соната «шедевр с начала до конца; шедевр вкуса, мелодии и выражения». А. Рубинштейн, высоко ценивший патетическую сонату, считал, однако, что ее название подходит лишь к первым аккордам,— «потому что общий ее характер, полный движения, гораздо скорее драматический». Вероятно, именно первую часть патетической сонаты имел в виду Лев Толстой, когда он писал в XI главе «Детства» по поводу игры матери: «Она заиграла патетическую сонату Бетховена, и я вспоминал что-то грустное, тяжелое и мрачное... казалось, что вспоминаешь то, чего никогда не было». Б.Асафьев, давая характеристику "Патетической сонаты", отметил «огненно-страстный пафос первой части, возвышенное спокойно-созерцательное настроение второй части и мечтательно чувствительное рондо (третья заключительная часть)». Ценны высказывания о "Патетической сонате" Ромена Роллана. Видя в ней один из поразительных образцов «бетховенских диалогов, подлинных сцен из драмы чувств», Ромен Роллан вместе с тем указывал на известную театральность ее формы, в которой «актеры излишне заметны». В целом, соната была встречена современниками как необычное, смелое произведение.
К партитуре сюиты приложена следующая программа: «Султан Шахриар, убежденный в коварстве и неверности женщин, дал зарок казнить каждую из своих жен после первой ночи; но султанша Шехерезада свою жизнь тем, что сумела занять его сказками, рассказывая их ему в продолжение 1001 ночи, так что, побуждаемый любопытством, Шахриар постоянно откладывал ее казнь и, наконец, совершенно оставил свое намерение. Много чудес рассказала ему Шехерезада, приводя стихи поэтов и слова песен, вплетая сказку в сказку и рассказ в рассказ».