Для русских композиторов, писателей и художников в понятие Востока входил не только арабский восток, Персия, но и Кавказ тоже называли Востоком. Т.К. только в 1801 г. Грузия стала частью России и стало возможно посещать Кавказ, который давал необыкновенно сильные ощущения, впечатления от свей природы, традиций, музыки и танцев. Всё было непривычно, экзотично. Именно поэтому многие образы русской культуры 19 в. Своим появлением обязаны именно Кавказу. Когда мы говорим о них, прежде всего вспоминаются имена А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова.
Когда я училась в Институте искусств, то часто слышала, что Моцарта надо играть очень быстро. Быстро и безупречно. А если так не можешь, что лучше Моцарта не играть совсем.
Потом, когда годы учебы остались позади, а вместе с ними и бесконечная спешка, появилась возможность слушать, смотреть, задумываться.
Мне пришла в голову забавная мысль – музыка отражает время, и времена были намного спокойнее (я имею в виду темп жизни), чем нынешние.
Спокойнее, потому что скорость той жизни – это шаг человека или бег лошади, потому что впечатления – это те немногие события, которые происходили рядом, потому что связь между людьми – это письма или редкие встречи, и отделять их могут месяцы и годы.
И если ритм жизни веков по сравнению с сегодняшним был неспешным, то и восприятие, и отражение той жизни в музыке должно было быть тоже в другом темпе - более спокойном.
И вот мне попадается на глаза статья «Не слишком ли быстро мы играем Моцарта?» http://www.classicalmusicnews.ru/articles/mozart-tempos/
Швейцарский музыковед-любитель Вальтер Натер (Walter Nater), пенсионер и руководитель любительского хора в деревне Мюльхайм рядом со швейцарским городком Санкт-Галленом написал книгу. Его книга называется “Слишком быстро!” и является результатом сорокалетних изысканий музыканта.
“Сегодня вся музыка эпох играется в слишком быстром темпе”,– утверждает Натер. - Чтобы Бах звучал так, как он звучал при Бахе, а Моцарт не переворачивался в гробу от “дьявольской спешки”, темпы исполнения следует “радикально замедлить”: на двадцать-тридцать процентов, а то и в два раза по сравнению с тем, как интерпретирует эту музыку большинство современных дирижеров.»
В отличие от моих размышлений у Вальтера Натера есть основания для таких утверждений. Он изучил огромное количество записей, учебников и писем великих музыкантов Вот один пример.
В одном из писем Моцарт-старший сообщает сыну свои впечатления о прослушанной им 1 ноября 1777 года в Зальцубргском соборе “Гобойной мессе” Михаэля Гайдна (брата знаменитого Йозефа Гайдна):“Вся история длилась 5 четвертей часа, и для меня это было слишком коротко, ибо музыка хороша и изрядно написана”.
Вальтер Натер изучил все существующие записи исполнения “Гобойной мессы”. Самая долгая имеет продолжительность 46 минут, самая короткая – около сорока. Это почти в два раза быстрее того концерта, который Леопольду Моцарту показался “слишком коротким”!
Другой пример.
“Они отбарабанили мой концерт так, как будто впервые в жизни ведели ноты”,– жалуется Моцарт отцу.
А тот, объясняя суть понятия темпа, ссылается на “божественный характер” музыки: по его мнению, в предложенном темпе должно биться сердце слушателя. И-раз… И-два…
“Ни одно здоровое сердце не поспеет за современным метрономом”,- пишет Вальтер Натер. И в подтверждение находит первый метроном - метроном Мельцеля, сконструированный для Бетховена. Оказывается, этот метроном дает куда более низкий темп, чем его современные собратья.
Конечно, я всего этого не знала. Тем интересней было найти подтверждение моим предположениям.
Но главное, я думаю, не это, хотя такие рассуждения избавляют от необходимости добиваться фантастической скорости во чтобы то ни стало. Главное – в любой музыке услышать и передать живую интонацию, живую речь композитора. Наверное, темп должен отвечать сегодняшнему дню, сегодняшнему восприятию. Но при этом, мне кажется, очень важно не свести всю речь к скороговоркам.
