Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя, наперекор вселенной, И маловерным отпусти их грех; Пусть час не пробил – жди, не уставая, Пусть лгут лжецы – не снисходи до них; Умей прощать и не кажись, прощая, Великодушней и мудрей других.Умей мечтать, не став рабом мечтания, И мыслить, мысли не обожествив; Равно встречай успех и поруганье, Не забывая, что их голос лжив; Останься тих, когда твое же слово Калечит плут, чтоб уловить глупцов, Когда вся жизнь разрушена и снова Ты должен все воссоздавать с основ.Умей поставить, в радостной надежде, На карту все, что накопил с трудом, Все проиграть и нищим стать, как прежде, И никогда не о том, Умей принудить сердце, нервы, тело Тебе служить, когда в твоей груди Уже давно все пусто, все сгорело И только Воля говорит: “Иди!”
В предложении стоит двоеточие, потому что слово 'все' является обобщающим словом, которое потом раскрывается однородными подлежащими, между которыми и стоят запятые. Написанный пишется с двумя н, так как это причастие, образованное от глагола написать плюс суффикс нн Глиняный пришется с одной н, так как это прилагательное, обозначающее из чего состоит какой-либо предмет Сделаешь, орфограмма в суффиксе, пишется с, так как приставки з не бывает; и в окончании пишется е, так как нач форма глагола писать - первое спряжение
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил – жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы – не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.Умей мечтать, не став рабом мечтания,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловить глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.Умей поставить, в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не о том,
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
И только Воля говорит: “Иди!”