Когда я родилась, папа служил в армии, поэтому из роддома меня забирал дедушка. Мама до сих пор вспоминает, как ехала в машине с огромным букетом цветов и своим новорождённым счастьем на руках, завёрнутым в белое одеяло и подвязанным большой розовой лентой. Когда папа вернулся со службы, он был на седьмом небе от счастья и сразу дал мне имя Татьяна, как всегда мечтал.
Мы жили вчетвером с бабушкой в частном доме. У нас был огромный просторный двор, по которому я очень любила бегать. В садик я проходила всего три дня. В первый день заставили есть какую-то кашу, а когда я наотрез отказалась, поставили в угол, и этим сильно обидели, ведь дома со мной так не обращались. Во второй день, во время тихого часа, всех почему-то заставили спать, подложив обе руки под щёку. До сих пор не понимаю, зачем это сделали, но я не захотела так спать и услышала много криков в свой адрес. На следующий день, когда группа собиралась гулять, я увидела, как толстый мальчик толкнул мою подругу. Я подошла и в ответ толкнула его. Он нажаловался воспитательнице, и она отругала меня. Придя домой, я, заливаясь слезами, сказала, что больше никогда не пойду в сад. К счастью, родители не возражали, и я осталась дома под присмотром бабушки аж до начала школы.
Где я только не была,
С кем я только не жила:
И с царем, и с дураком -
Обустраивала дом.
И моих вкушали щей
И Горыныч, и Кощей,
Тридцать три богатыря
Не теряли время зря,
Позже дядька Черномор
Заходил на «разговор»,
Даже Карла- маргинал
Бородою щекотал.
Отдыхать летала в Нальчик -
Был в бой-френдах Мальчик- с- пальчик.
Гномов восемь или семь…
Не упомнишь всех совсем.
Помню Муромец во двор,
Так Попович за забор.
Всех любила – привечала,
Ревновать не разрешала…
Шли века, года летели,
Стало холодно в постели.
Измельчали мужики,
Прям, хоть сдохни от тоски.
Бреют ноги и грудя,
Лишь самих себя любя…
Где ж любовь? Всё шито –крыто.
В фаворе теперь «Кончита»…
Я красива и умна,
Почему же я одна