расив и печален лес в ранние осенние дни. на золотом фоне пожелтевшей листвы выделяются яркие пятна красно-жёлтых клёнов и осин. медленно кружась в воздухе, и с берёз лёгкие, невесомые жёлтые листья. от дерева к дереву протянулись тонкие серебристые нити лёгкой паутины. ещё цветут поздние осенние цветы.
прозрачен и чист воздух. прозрачна вода в лесных канавах и ручьях. каждый камешек на дне виден.
тихо в осеннем лесу. лишь шелестит под ногами опавшая листва. иногда тонко просвистит рябчик. и от этого тишина ещё слышнее.
легко дышится в осеннем лесу. и долго не хочется уходить из него. хорошо в осеннем цветистом но что-то грустное, прощальное слышится и видится в нём.
Двадцатилетний романтик Виктор Гюго считал изобретение книгопечатания величайшим историческим событием. «В нем зародыш всех революций!» — восклицал он. И пояснял: «В виде печатного слова мысль стала долговечной как никогда: она крылата, неуловима, неистребима… Этот выражения мысли является не только самым падежным, но и более наиболее удобным, наиболее доступным для всех…»[1]
С того времени, как был написан этот восторженный панегирик книгопечатанию полтораста лет. Ныне мы более трезво оцениваем возможности типографского станка. Мы видим в книгопечатании, а точнее, в печатной книге, лишь одну из форм регистрации и рас информации. Форму далеко не единственную и оптимальную лишь в определенный период развития человеческого общества.
Новейшие изобретения постепенно ограничивают поле деятельности книгопечатания. Электронная память современных счетно-вычислительных машин хранит информацию, для воспроизведения которой понадобилось бы выпустить десятки тысяч книг. Радио и телевидение приносят новости в дом каждого из нас с такой скоростью, которая не по силам печатному станку. Превратившись в ультраскоростные ротации, он все же не может сделать регистрацию, доставку и воспроизведение информации единовременными самому факту ее возникновения.
Обяснение что так много.
Объяснение:
Белыми, рыхлыми; сминяемый