ответ:По старинному (от существительного с основой на н) поверью, солнце и месяц с (предлог) начала зимы расходятся в разные стороны: один на восток, другой на запад. И с той поры они не встречаются (не с глаголом) друг с (предлог) другом до самой весны. В течение (предлог) всей зимы солнце ничего не знает (не с глаголом) о месяце, а месяц ничего не знает (не с глаголом) насчет (предлог) солнца. Повстречавшись весной, они сначала (наречие) долго рассказывают о своем житье-бытье, но бывает, что месяц с солнцем при этой встрече доходят до ссоры, вследствие (предлог) чего случаются землетрясения. Согласно приданию, чаще в ссоре бывает возглавляемый ввиду (предлог) его гордого и заносчивого характера.
Ввиду - предлог, неизменяемый, производный, простой, употреблен с родительным падежом, причинный, не является членом предложения.
Насчет - предлог, неизменяемый, производный, простой, употреблен с родительным падежом, дополнительный, не является членом предложения.
Объяснение:
Объяснение:
1) Яне стану описывать здесь ни историю катаклизма, ни
историю завоевания Теллуса: все это, изученное в мель-
чайших деталях, вы найдете в трудах моего брата.
Я хочу рассказать о своей собственной жизни. Быть
может, вам, моим потомкам и потомкам моих товарищей,
живущим в этом мире по праву рождения, будет интересно
узнать впечатления и страдания человека, родившегося на
другой планете и перенесенного сюда в результате беспре-
цедентного и так еще и не объясненного явления, человека,
едва не отчаявшегося, прежде чем он смог осознать, сколь
чудесное приключение уготовила ему судьба.
Для чего я пишу эту книгу? Вероятно, сейчас лишь немно-
гие из вас захотят ее прочесть, так как суть ее всем извест-
на. Но я пишу ее главным образом для будущих поколений.
Я помню, как на неведомой вам Земле, затерянной где-то
в космосе, историки высоко ценили свидетельства людей,
являвшихся непосредственными участниками тех или иных
событий Пройдет пять или шесть веков, и моя
книга тоже будет представлять интерес, ибо это рассказ оче-
видца Великого Начала.
В те времена, с которых начинается мой рассказ, я еще
не был тем согбенным и немного вздорным стариком, каким
являюсь сейчас. Шестьдесят лет тому назад мне было всего
двадцать три! Да-да, целых шестьдесят лет пронеслось с тех
пор стремительным потоком. Я знаю, что уже сильно сдал:
движения мои утратили былую точность, я быстро устаю
и уже мало что люблю в этой жизни — разве только моих
детей, внуков, быть может, еще чуть-чуть геологию да по-
греться на солнце — или, скорее, на солнцах, ибо их здесь
вам светит целых два. Вот почему я спешу продиктовать
моему внуку Пьеру — мои собственные руки слишком дро-
жат, чтобы писать — незаменимую и уникальную историю
человеческой судьбы. В этом мне дневник, который
я вел на протяжении всей своей жизни и который я уничтожу,
как только задача моя будет окончена. Все, что важно, будет
сказано здесь. А что до остального, то мне вовсе не хочется
предавать порой немного садистскому любопытству истори-
ков свои скромные радости и печали.
Диктуя, я смотрю в окно, за которым колышется на ве-
тру пшеница, и иногда мне кажется, будто я снова на моей
родной Земле, — но ровно до того момента, как я замечаю,
что деревья отбрасывают две тени…