Знаки препинания и схемы коме не трудно. 1)по горизонту лежал сероватый туман предвестник суховея. 2)стал жилин вглядываться маячит что-то в долине. 3)мне стало страшно на краю грозящей бездны я лежал. 4)однако пора спать уже без четверти шесть.
1) по горизонту лежал сероватый туман, предвестник суховея. (=-),(-) 2) стал жилин выглядываться, маячит что-то в долине (-=),(=) 3)мне стало страшно на краю грозящей бездны, я лежал (=),(-=) Однако пора спать, уже без четверти шесть
Стихи Цветаевой бывают трудны, требуют вдумчивого распутывания хода ее мысли. Но в них нет игры со словами, смутных намеков, импрессионистической невнятности. Мощь и богатство цветаевских ритмов ни с чем не сравнимы. Ее нагромождения ударных слогов, ее тире, ее переносы призваны сделать более весомым содержание.
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст, И все равно, и все едино. Но если на дороге – куст Встает, особенно – рябина …
Эмоциональность и мысль – все сплелось в Цветаевой в неразрывное целое. И это не только черта ее творчества, но и всей ее натуры и даже внешнего облика. Рассказчик познакомился с Мариной Ивановной в декабре 1939 года в Голицынском «Доме творчества». Он никогда раньше не видел ни самой Цветаевой, ни ее портретов, фотографий. Он представлял ее утонченно – изысканный по ассоциации с альтмановским портретом Ахматовой. Оказалось - ничего подобного. Она была одета в свитер и длинную шерстяную юбку. Выглядела очень строго и держалась прямо.
В её фотографиях нет главного – очарования, которое было свойствено ее красивой русской речи, тонко обрисованным, точно «вырезанным» чертам ее лица.
Стихи Цветаевой бывают трудны, требуют вдумчивого распутывания хода ее мысли. Но в них нет игры со словами, смутных намеков, импрессионистической невнятности. Мощь и богатство цветаевских ритмов ни с чем не сравнимы. Ее нагромождения ударных слогов, ее тире, ее переносы призваны сделать более весомым содержание.
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст, И все равно, и все едино. Но если на дороге – куст Встает, особенно – рябина …
Эмоциональность и мысль – все сплелось в Цветаевой в неразрывное целое. И это не только черта ее творчества, но и всей ее натуры и даже внешнего облика. Рассказчик познакомился с Мариной Ивановной в декабре 1939 года в Голицынском «Доме творчества». Он никогда раньше не видел ни самой Цветаевой, ни ее портретов, фотографий. Он представлял ее утонченно – изысканный по ассоциации с альтмановским портретом Ахматовой. Оказалось - ничего подобного. Она была одета в свитер и длинную шерстяную юбку. Выглядела очень строго и держалась прямо.
В её фотографиях нет главного – очарования, которое было свойствено ее красивой русской речи, тонко обрисованным, точно «вырезанным» чертам ее лица.
2) стал жилин выглядываться, маячит что-то в долине (-=),(=)
3)мне стало страшно на краю грозящей бездны, я лежал (=),(-=)
Однако пора спать, уже без четверти шесть