Изображение зимнего пейзажа на картине Игоря Грабаря
передает настроение зимнего леса, уже готовящегося
к приходу весны.
Последние зимние дни в лесу, февральская лазурь,
окутывающая редкие березы.
Картина смотрится так, словно художник рисовал её лежа,
глядя на пейзаж снизу.
Этот прием придает картине удивительный эффект.
Березы, снег, небо, казалось бы, сколько белого цвета
нужно использовать, чтобы изобразить эту картину.
Но художник не перенасыщает картину светлыми тонами.
Не совершенная чистота снега, проблески проталин –
все говорит о скором приближении весны.
И весенних же цветов использовано много – целая
палитра пастельных и ярких тонов.
Немало оттенков голубого цвета, цвета ультрамарина,
в который окрашено небо над березовым лесом.
Сочетания этих цветов сливаются в невероятную гармонию-
музыку весны, и легкую грусть расставания с зимой.
Форма березы, изображенная на картине заслуживает
отдельного внимания.
На фоне лазурного неба ветки березы имеют удивительный,
таинственный и притягательный вид.
Именно такого эффекта добивался художник.
Радость прихода весны, улыбка проснувшихся деревьев,
ясное голубое небо нежно легли на холст "поэта русской зимы".
На центральной березе еще виднеется кружевной иней,
он сверкает блестками, словно на березу накинуты бусы.
Настоящая красавица – русская береза.
А позади величественной "солистки" создают ансамбль
не менее прекрасные березки, которые также радуются
скорому приходу весны и готовы встретить её своей
праздничной лесной песней.
Художнику удалось передать ощущение февральского
утра, праздничного морозного воздуха и природы,
застывшей в ожидании жизни.
Даже название картины "Февральская лазурь"
раскрывает удивительный поэтический мирок русской
поздней зимы, представленный в изображении
небольшого кусочка родной земли.
В ариетках (так называли в афишах его номера), исполняемых артистом в черном костюме Пьеро с набеленным лицом, были соединены мечтательность и патетика, страсть и нежность, окрашенные мягкой иронией. Считалось, что Вертинский в своем творчестве бежал от реальности, уходил от социальных проблем. Однако его мечты вслух о бананово-лимонном Сингапуре, Антильских островах выражали его отношение к окружающему. А разве в реквиеме о «вечном покое» и «бездарной стране», написанном под впечатлением от гибели мальчиков-юнкеров, не поднимал он острые, актуальные и сейчас вопросы о малых войнах? Любимец аристократических салонов, Вертинский появлялся в немом кино в разных ролях. Он был то элегантным антикваром влюбленным - крепостному и помещице, то человеком из мира богемы, то бродягой, бывшим когда-то архитектором. Вертинский не принял власти рабочих и крестьян и подался в поисках счастья в дальние края. Долгие годы с паспортом на имя греческого гражданина Александра Вертидаса (чтобы избежать обычной эмигрантской волокиты) странствовал он, появляясь то в Нью-Йорке, то в Париже, то в Варшаве, то в Шанхае. Где-то давал концерты, где-то даже снимался в кино. В книге воспоминаний Вертинский писал, что на одной из съемок во Франции в одном из статистов в наряде мавританского воина в феске он узнал генерала белой армии Шкуро. А почти через четверть века, в разгар Великой Отечественной, вернулся в Россию. Как у настоящего русского интеллигента, у него было чувство вины за то, что он покинул Родину, и он считал, что обязан эту вину искупить. Потому по возвращении, не зная отдыха, ездил с выступлениями по всей стране. Потому и дочерей, которых он завел уже в преклонном возрасте и которых обожал, Александр Николаевич видел редко. Зато дома после длительных гастролей появлялся как Дед Мороз, с подарками, историями, рассказами. И тогда в доме возле Елисеевского гастронома появлялись актеры МХАТа Яншин, Массальский, Грибов, Станицын, молодые композиторы Богословский и Фрадкин, другие представители мира искусства. И рекой лились байки, песни, а будущие актрисы Настя и Марианна, которым давно полагалось спать, с восторгом слушали их через щелочку в двери... Так случилось, что сейчас благодаря «Русским сезонам» в Европе и в Америке вышел диск, где голос Вертинского пропущен через компьютер и звучит уже без шумов. Вертинский остался в памяти людей, знавших его, не только как элегантно-загадочный шансонье, на концертах которого даже при отсутствии афиш был аншлаг, и не как бывший эмигрант, удостоенный Сталинской премии. Он запомнился как удивительно отзывчивый человек. Ведь не кто иной, как Александр Николаевич взойти на кинонебосклоне звезде немого экрана Вере Холодной, почуяв в ней талант и уговорив попробоваться в крохотной роли... А дочери запомнили Вертинского как большого фантазера, презирающего прозу жизни. Он рассказывал им бесконечно длинные сказки про кота Клафердона... Девочки с нетерпением ждали, когда вернется из дальних странствий отец и продолжит сказку...А еще, как всякий поэт, он пламенно любил свою жену и музу — Лидию Владимировну и обожал ее до конца своих дней...
—
Сегодня мы с мамой пошли в больницу, и меня обследовал врач.
—
На домашнее задание по математике у нас нету задач.