Нет стихии более красивой и загадочной, чем моря. Словно языческие божества существуют они с незапамятных времен на Земле. У каждого свое ложе, свои секреты, свой характер. Полная луна, циклоны, проснувшиеся вулканы и подземные толчки нарушить покой синих великанов.
Великолепное и пугающее зрелище - вот что такое шторм! Две стихии: вода и небо-сливаются в жестокой схватке, когда задира ветер будит море. Тяжелой влагой заволакивает небо. Без солнечного света море темнеет. Прозрачная бирюза и голубизна вод сменяются сердитой сморщенной чернильной синью. Свистит ветер, подзуживая великанов, водяные валы становятся все шире, выше и настойчивее. Взлетают они, стараясь достать до неба, но лишь хлещут многострадальный берег. Море дыбится и щетинится пеной, дышит, тяжело постанывая и взрыкивая. Небо сеет дождем, брызги смешиваются с каплями и уносятся ветром на сушу.
Издали слышен глас бушующей стихии. Рев и грохот, визг и шипение, скрежет и хруст доносятся с побережья. Не щадится ни камень, ни морской гад, ни человек, ни птица. Клочья морских трав выносит на берег прибойной волной, смешивая с ободранной листвой и сломанными ветвями.
Стихает утомлённая земля, становится безветренно, перестают раскачиваться и скрипеть обнажённые осинники. Резче отражаются в стеклянном воздухе шеренги пёстрых, берёзовых стволов.
В такое синее, предвечерье сидел я, привалившись плечом к косяку, на пороге охотничьей избушки, заблудившийся в еловой чащобе, смотрел на тайгу, расслаблено впитывая в себя тишину.
Мокрую спину парило от печи, гудящей еловыми поленьями, а лицо корёжило калёным воздухом. Синие сумерки, с колдовской бесшумностью наплывали из таёжных зарослей. Они затопляли лес, поляны. И вот, всё вокруг оказалось погружённым в бескрайнее, ночное море.
Я смотрел на холодный силуэт озера, затянутого оловянным льдом. Пучки осоки, ещё не задавленные снегом, торчали вокруг него. Смотрел, и в общем-то понимал старожилов ближней деревни, утверждающих, что водяные облюбовали это место для себя.
Не все, но хотя бы что-то.