Я увидел её в кино. Шелестящая полутьма зрительного зала смолкла, словно насторожилась, а потом мне показалось, что желтоватые огни в тяжёлых, пыльных люстрах засеребрились и вдруг вспыхнули радостно и торжественно.
«Средь шумного бала, случайно, в тревоге мирской суеты тебя я увидел», – пронеслось у меня в голове. Серые глаза, тонкие красивые руки – она напоминала незнакомку на картине Крамского. У меня потемнело в глазах. Девушки, боже мой, современные девушки, почему вас упрекают в прозаичности? Ведь вы все так красивы и загадочны. Что же изменилось, что? И мне вдруг захотелось говорить с ней, бродить по спящему изумрудному городу с разноцветными пятнами окон, собирать падающие звёзды. Как она улыбается? Наверное, у неё улыбка Джоконды. Я выучу для неё все лучшие стихи, буду читать ей в лицах трагедии Шекспира…
Она заметила мой взгляд и улыбнулась. Наши глаза встретились. Стало тихо-тихо и как-то хорошо. И вдруг она сказала:
Одухотворенные руки Моны Лизы так же прекрасны, как легкая улыбка на ее лице и первобытный скалистый пейзаж в туманной дали. Джоконда известна как образ загадочной, даже роковой женщины, однако эта интерпретация принадлежит 19 веку. Более вероятно, что для Леонардо эта картина была наиболее сложным и удачным упражнением в использовании сфумато, а фон картины – результат его исследований в области геологии. Вне зависимости от того, был ли сюжет светским или религиозным, пейзаж, обнажающий «кости земли» , постоянно встречается в творчестве Леонардо. Мона Лиза – самое известное произведение Леонардо да Винчи (1503–1506, Лувр, Париж) . Мона Лиза (сокращение от мадонна Лиза) была третьей женой флорентийского купца Франческо ди Бартоломео деле Джокондо. Теперь картина немного изменена: первоначально слева и справа были нарисованы колонны, теперь отрезанные. Небольшая по размерам картина производит монументальное впечатление: Мона Лиза показана на фоне пейзажа, где глубина пространства, воздушная дымка переданы с величайшим совершенством. Знаменитая техника сфумато Леонардо здесь доведена до небывалых вершин: тончайшая, точно тающая, дымка светотени, окутывая фигуру, смягчает контуры и тени. Есть что-то неуловимое, завораживающее и притягивающее в легкой улыбке, в живости выражения лица, в величавом спокойствии позы, в неподвижности плавных линий рук.
«Средь шумного бала, случайно, в тревоге мирской суеты тебя я увидел», – пронеслось у меня в голове. Серые глаза, тонкие красивые руки – она напоминала незнакомку на картине Крамского. У меня потемнело в глазах. Девушки, боже мой, современные девушки, почему вас упрекают в прозаичности? Ведь вы все так красивы и загадочны. Что же изменилось, что? И мне вдруг захотелось говорить с ней, бродить по спящему изумрудному городу с разноцветными пятнами окон, собирать падающие звёзды. Как она улыбается? Наверное, у неё улыбка Джоконды. Я выучу для неё все лучшие стихи, буду читать ей в лицах трагедии Шекспира…
Она заметила мой взгляд и улыбнулась. Наши глаза встретились. Стало тихо-тихо и как-то хорошо. И вдруг она сказала:
– Ну, чего вылупился?..