Весь день мы шли сосновыми лесами. Шли без дороги, перебирались через сухие болота, где нога тонула по колено в коричневых мхах. Жара густо настаивалась в хвое. На сухой поляне из-под ног посыпались кузнечики - непоседы. Устало никла трава, пахло горячо сосновой корой и земляникой. В небе, над верхушками сосен, неподвижно висели ястребы. Жара измучила нас. Лес был накалён, казалось, что он тихо тлеет от солнечного зноя. Даже как будто попахивало гарью. Мы не курили. Мы боялись, что от первой же спички лес вспыхнет и затрещит, как сухой можжевельник. Мы отдыхали в густой чаще осин и берёз, пробирались через заросли на сырые места и дышали грибным запахом травы и корней. На привале мы долго лежали и слушали, как шумят океанским прибоем вершины сосен, высоко над головой дул медленный ветер. Он был, должно быть, горяч . Только на закате мы вышли на берег озера. Безмолвная ночь осторожно надвигалась на леса глухой синевой. Едва заметно, будто капли серебряной воды, блестели в вышине первые звёзды. Утки с тяжёлым свистом летели на ночлег. Озеро, замкнутое поясом непроходимых зарослей, поблёскивало внизу. По чёрной воде расплывались широкие круги: играла на закате рыба. Ночь начиналась над лесным краем, долгие сумерки густели в чаще, и только костёр трещал и разгорался, нарушая лесную тишину
Весь день мы шли сосновыми лесами. Шли без дороги, перебирались через сухие болота, где нога тонула по колено в коричневых мхах. Жара густо настаивалась в хвое. На сухой поляне из-под ноги посыпались кузнечики - непоседы. Устало никла трава, пахло горячей сосновой корой и земляникой.В небе, над верхушками сосен, неподвижно висели ястребы. Жара измучила нас. Лес был накалён, казалось,что он тихо тлеет от солнечного зноя. Даже как будто попахивало гарью.Мы не курили.Мы боялись, что от первой же спички лес вспыхнет и затрещит, как сухой можжевельник. Мы отдыхали в густой чаще осин и берёз, пробирались через заросли на сырые места и дышали грибным запахом травы и корней. На привале мы долго лежали и слушали, как шумят океанским прибоем вершины сосен, высоко над головой дул медленный ветер.Он был, должно быть, горяч. Только на закате мы вышли на берег озера.Безмолвная ночь осторожно надвигалась на леса глухой синевой. Едва заметно, будто капли серебряной воды, блестели в вышине первые звёзды.Утки с тяжёлыми свистом летели на ночлег.Озеро, замкнутое поясом непроходимых зарослей, поблёскивало внизу.По чёрной воде расплывались широкие круги: играла на закате рыба. Ночь начиналась над лесным краем, долго сумерки густели в чаще, и только костёр трещал и разгорался, нарушая лесную тишину.
Жара густо настаивалась в хвое. На сухой поляне из-под ног посыпались кузнечики - непоседы. Устало никла трава, пахло горячо сосновой корой и земляникой. В небе, над верхушками сосен, неподвижно висели ястребы.
Жара измучила нас. Лес был накалён, казалось, что он тихо тлеет от солнечного зноя. Даже как будто попахивало гарью. Мы не курили. Мы боялись, что от первой же спички лес вспыхнет и затрещит, как сухой можжевельник.
Мы отдыхали в густой чаще осин и берёз, пробирались через заросли на сырые места и дышали грибным запахом травы и корней.
На привале мы долго лежали и слушали, как шумят океанским прибоем вершины сосен, высоко над головой дул медленный ветер. Он был, должно быть, горяч .
Только на закате мы вышли на берег озера. Безмолвная ночь осторожно надвигалась на леса глухой синевой. Едва заметно, будто капли серебряной воды, блестели в вышине первые звёзды. Утки с тяжёлым свистом летели на ночлег.
Озеро, замкнутое поясом непроходимых зарослей, поблёскивало внизу. По чёрной воде расплывались широкие круги: играла на закате рыба.
Ночь начиналась над лесным краем, долгие сумерки густели в чаще, и только костёр трещал и разгорался, нарушая лесную тишину