Он смотрит вдаль: там лес пестреет, тут поля и горы.
По небу знойный день катится, от скал горячий пар струится.
Лето припасает - зима поедает.
Он прилёг: усталость давала о себе знать.
В сухом и чистом воздухе пахнет полынью, сжатой рожью, гречихой; даже за час до ночи вы не чувствуете сырости.
Занавес поднялся, раздались дружные аплодисменты.
Сильный дождь льёт с утра - выйти невозможно.
Случилась беда: селевой поток размыл железнодорожные пути.
Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Погода в январе непостоянна: морозы сменяются оттепелями.
Все вышли на террасу: в доме было душно.
Мать видела побледневшее лицо Павла; она невольно двинулась вперёд расталкивая толпу.
Гуси высоко летят - воды будет много.
Я понял маленького друга, хотели лишить первой и последней радости в её недолгой жизни.
Замела метель дорожки, - пробираться нелегко.
Светлые заливы в камышах блестят, неподвижно нивы на полях стоят.
Нас было пять сестёр. Как и все дети, мы много озорничали. Заводилой чаще всего бывала Саша. Вот одна из её проказ.
Однажды в какой-то канаве она откопала лошадиный череп, совсем белый, омытый дождями. Мы пополоскали его в ручейке, внутрь вставили свечку и прикрепили его к старой шляпе, чтобы надевать на голову. Накидывали на себя простыню и вставали на ходули. Зрелище получалось жутковатое.
И вот наступил день, когда мы решились. После ужина мы покорно пошли спать. Спустя некоторое время вылезли из окна и отправились в свою «мастерскую». Мы крались в темноте, замирая от каждого шороха.
Первой на ходули встала Саша. Мы вышли на аллею из вековых лип, ведущую к дому. Белая длинная фигура с пылающими глазищами шагала по аллее. Мы прятались в кустах. И тут…
Дело дошло до мамы, и она живо поняла, в чём дело. При первом же «допросе» мы сознались и были наказаны. А потом при всём честном народе пришлось просить прощения у напуганных нами Люши, Маши и всей прислуги.