Прокофий обстроился скоро: плотники срубили курень, сам пригородил базы для скотины и к осени увел на новое хозяйство сгорбленную иноземку-жену. Кружа над головой мерцающую, взвизгивающую шашку, Прокофий сбежал с крыльца. Толпа дрогнула и рассыпалась по двору. Его обложили пареными отрубями, поили кобыльим молоком и через месяц, убедившись в том, что смуглый турковатый мальчонок выживет, понесли в церковь, окрестили. Веселили они мелеховский баз беспечным своим видом, придавая и ему вид самодовольный и зажиточный. Дуняшка - отцова слабость - длиннорукий, большеглазый подросток, да Петрова жена Дарья с малым дитем - вот и вся мелеховская семья. Стремя понесло его, покачивая, норовя повернуть боком. Леса, упавшая в воду кругами, вытянулась струной и снова ослабла, едва грузило коснулось дна. Старик закурил, поглядел на солнце, застрявшее по ту сторону коряги.
