Все представленные слова пишутся с двумя НН, так как в первом случае суффикс существительного ИН и суффикс прилагательного Н вместе образуют собой двойную НН, во втором, третьем — тот же самый случай, а в четвертом стык корня "-дюжин-" и суффикс прилагательного "-н" также образуют собой двойную НН
1.старинный,пишем две н потому что основа на н.2 суффикса ин и н 2.холстинный то же самое 3.диковинный суффикс тоже 4.недюжинный.суффикс тоже
правило на прилаг как в твоем случае 1)ан и ян вопросы из чего? для чего? к примеру :ИЗ ЧЕГО? из серебра серебряный пишет одну н. искл стеклянный деревянный оловянный 2.ин куриный орлиный но:если идет основа на н и плюс суфф к примеру:старинный суф ин и н поэтому две н картинный. 3 онн енн революционный лиственный две н. искл:ветреный но безветренный 4.карманный искл:юный свиной румяный ещё запомни: две н священный нежданный негаданный неслыханный невиданный нечаянный нежеланный.
То лучше «ложь во или «горькая» правда? Этим вопросом человечество задается на протяжении столетий. Правда и ложь, добро и зло всегда стоят рядом, они неотделимы. Столкновение этих понятий является основой многих всемирно известных литературных произведений. Среди них и социально-философская пьеса М. Горького "На дне”. Суть ее — в столкновении жизненных позиций и взглядов разных людей. В драме «На Дне» действие происходит в ночлежке, похожей на пещеру с низким потолком, где темно, нет простора и трудно дышать. Здесь собрались воры, нищие, калеки — все, кто был выброшен из жизни, измученные и никому не нужные. Проживая вместе, они обсуждают насущные жизненные вопросы. Самая важная, мучительная проблема для обитателей ночлежки — это проблема правды и лжи. В чём заключается "правда” ночлежки? В том, что у людей отнято будущее, надежда, смысл. Почти все ночлежники как могут от этой "правды”, выдумывают себе суррогаты будущего, надежды, смысла. Так, живущая в ночлежке девушка Настя грезит "роковой любовью”. Торговка Квашня гордится своей мнимой женской свободой, Васька Пепел — ещё более мнимой свободой воровской, а сапожник Алёшка — совсем уже отчаянной свободой загула. Актёр надеется на свой талант и на то, что его трудности, вызванные алкоголизмом, временные. Клещ цепляется за своё классовое самосознание, гордится своей принадлежностью к рабочему классу и всеми силами рвётся из ночлежки. Татарин пытается держаться за Коран, а умирающая Анна с надеждой ждёт воздаяния в загробной жизни. Даже самые отчаявшиеся из ночлежников на что-то ещё опираются, за что-то держатся: Барон живёт своим а у Наташи остаётся ещё последняя надежда на любовь. Только два персонажа из обитателей "дна” лишены иллюзий — это Сатин и Бубнов. Сатин — борец за истину. Какова же его правда? Правда у Сатина – человек. Знаменитый монолог Сатина о человеке, в котором он говорит о необходимости уважать человека, утверждает иную, по сравнению с Бубновым, жизненную позицию: «Все — в человеке, все для человека! Существует только человек, все же остальное — дело его рук и его мозга! Человек! Это — великолепно! Это звучит.. . гордо! Человек! Надо уважать человека. Не жалеть.. . не унижать его жалостью.. . уважать надо! » Сатин сам лжёт, но он имеет идеальное обоснование не в и настоящем, а в будущем – в перспективе слияния человечества на основах разумного преобразования жизни. Вместо любви к ближнему Сатин предлагает любовь к дальнему абстрактному человеку. Горький понимал, что в устах Сатина речь о гордом и свободном человеке звучала искусственно, но она должна была звучать в пьесе, выражая сокровенные идеалы самого автора. Позиция Сатина утешительна – противостоит позиция Бубнова. Это наиболее мрачная фигура в пьесе. Бубнов никогда явно в спор не вступает, словно разговаривает с самим собой («А ниточки-то гнилые…») . Бубнов относится к жизни со злым пессимизмом («Люди все живут, как щепки по реке плывут…») . Но всё-таки в отчаянном Бубнове под зачерствелостью и безразличием можно обнаружить страдающую человеческую душу. В конце пьесы его наивная мечта разбогатеть и открыть бесплатный трактир для бедных сближает его с товарищами по несчастью. Таким образом, правда, пусть и самая горькая, всегда должна побеждать. Ложь, даже «во чистейшее проявление неуважения к человеку. Уважать же человека надо всегда: кем бы он ни был, ведь он в первую очередь – человек.
На переднем плане полотна «Золотая осень» изображена березовая роща, раскинувшаяся по обе стороны неширокой глубокой речки, обрывистые берега которой поросли травой и кустарником. Сквозь них кое-где проглядывают участки красновато-бурой земли. Выше по склону изображены белоствольные красавицы-березы, сверкающие золотом в лучах нежаркого осеннего солнца. Возникает ощущение, что желтое и красное золото разлито в самом воздухе. Несколько алых осинок вносят дополнительную насыщенность в общую колористическую гамму картины. Самого солнца на полотне не видно, однако зритель ощущает, что его лучи как будто играют по поверхности всего холста. Светло-золотистые кроны деревьев создают радостное жизнеутверждающее настроение в картине. Природа на полотне не только не увядает, но, напротив, радуется наступившей осени! В работе доминируют три цвета – золотой, синий и голубой с небольшим добавлением зеленого. Эта цветовая гамма символизируют радость и полноту жизни. В картине явно проступает особая внимательность Левитана как живописца. «Золотая осень» не является монотонным пейзажем. В желтизне, которая наиболее часто встречается на данном полотне, художник подмечает и отражает огромное количество цветовых оттенков. При этом он обращает внимание и на другие цвета. На правом берегу речки мастер изобразил зеленовато-серые, словно выцветшие на солнце и вымытые частыми осенними дождями деревья. На дальнем плане можно разглядеть небольшую деревушку c крестьянскими избами. За ними простираются поля, а вдоль линии горизонта протянулся лимонно-охряный лес. Основное настроение картины «Золотая осень» – это настоящий праздник бытия, ощущение восторга перед недолговечной и хрупкой прелестью окружающей природы. Красота живописного полотна притягивает, восхищает и одновременно облагораживает. Природа, изображенная на картине, величественна, прекрасна и одновременно беззащитна. Она требует к себе бережного внимательного отношения. По мнению художественных критиков Левитан в отличие от многих художников умел не только красиво и правильно писать, но и наслаждаться этим процессом. Поэтому все его картины представляют собой уникальные явления живописного характера, о которых сложно писать, но которыми так легко любоваться, отдавшись их необъяснимому очарованию. Исследователи творчества художника утверждают, что в его наследии насчитывается около ста картин на тему осени. Одной из самых любимых зрителем среди них по праву считается «Золотая осень». Великолепный осенний пейзаж стал свидетельством скрытой жизненной силы, которая не смотря ни на что была присуща гениальному художнику, страдавшему мучительными приступами меланхолии. На небольшом полотне Левитан создал удивительно яркий и жизнеутверждающий пейзаж. Осень изображена в мажорных насыщенных тонах, которые очень редко встречаются на полотнах художника, предпочитавшего обычно более мягкие пастельные тона и нежные цветовые гаммы. Однако, по-видимому, великолепие осенней природы настолько тронуло живописца, что он решил отступить от свойственной ему творческой манеры. Полотно «Золотая осень» будто дышит прозрачной негой. Изображенные на переднем плане березки трепетно чисты и невинны. Смелые энергичные мазки краски, ставшие по мнению художественных критиков предвестниками импрессионизма, ложатся на холст легко и свободно, оживляя осеннюю рощу игрой света и ощущением легкого дуновения ветерка. Прощальную красоту осенней поры и «пышное природы увяданье» стараются передать в своих картинах многие живописцы. Однако именно Левитану присущи светлая грусть и необыкновенно тонкий лиризм. Эти уникальные качества освещают его картины особой силой какого-то мистического чувства. По словам известного художника А. Бенуа Левитан умел прочувствовать в природе то, что восхваляло Создателя, слышал биение её сердца. Раскрытие самой сокровенной тайны природы, её глубинного духовного содержания являлось постоянным стремлением художника на протяжении всей его недолгой творческой жизни.
