Русская зима - снежная. В марте часто светит теплое солнышко, поэтому снег быстро тает, а реки покидают свои берега, затапливая все вокруг.Это - половодье.
Левитан делает половодье темой картины, а реку - главной "героиней", занимающей большую часть полотна.
Река как зеркало без ряби, прозрачная, голубая. В нее смотрится небо, пушинки - облака и нагая роща, вся затопленная. .. Деревца - кривые, не защищенные листвой. Их жалеешь, потому что им зябко, холодно. Это - березки. Солнышко слегка осветило их, и кажутся березоньки розовыми.
Слева - желтая полоса земли, глинистая, неуютная. Но она как бы призывает зрителя посмотреть вглубь и увидеть и с крышами набекрень крестьянские домишки, и крутой берег, куда еще не добралась вода.
На переднем плане мы видим почти черные тени деревьев.Солнце - яркое, оттеняет их.
Левитан подбирает краски умело. Картина - светлая. Весна ощущается, видится , слышится.
Один из элементов ее - грустная лодка у берега. Там никого нет. Быть может, крестьянин только что оставил ее здесь. А может, ее просто принесло сюда попутным ветром. Каждый думает по-своему. и сочиняет свой сюжет, дополняющий авторский.
Картина " Весна. Большая вода " дорога каждому, кто живет в России, ибо рождает эмоции, свойственные русскому человеку при взгляде на до боли знакомый пейзаж.
В мироощущении Катерины гармонически сочетается славянская языческая древность с христианской культурой, одухотворяющей и нравственно просветляющей старые языческие верования. Религиозность Катерины немыслима без солнечных восходов и закатов, росистых трав на цветущих лугах, полетов птиц, порханий бабочек с цветка на цветок. В монологах героини оживают знакомые мотивы русских народных песен. В мироощущении Катерины бьется родник исконно русской песенной культуры и обретают новую жизнь христианские верования.
Посмотрите, как молится Катерина, "какая у ней на лице улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится". Что-то иконописное есть в этом лице, от которого исходит светлое сияние. Но излучающая духовный свет земная героиня А. Н. Островского далека от аскетизма официальной христианской морали. Ее молитва — светлый праздник духа, пиршество воображения: "Точно, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится". Далеко ушла жизнелюбивая религиозность Катерины от норм старой патриархальной морали.
Радость жизни переживает она в храме, солнцу кладет земные поклоны в саду, среди деревьев, трав, цветов, утренней свежести, просыпающейся природы: "Или рано утром в сад уйду, еще только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу, и сама не знаю, о чем молюсь и о чем плачу; так меня и найдут".
В мечтах юной Катерины звучат отзвуки христианских легенд о рае, божественном саде Эдеме. Очевидно, что легенда о рае включает у нее и всю красоту жизни земной: молитвы восходящему солнцу, утренние посещения ключей-студенцов, светлые образы ангелов и птиц. В ключе этих мечтаний и другое нешуточное стремление — полететь: "Отчего люди не летают!.. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела". Откуда приходят к Катерине эти фантастические мечты? Не плод ли они болезненного воображения, не каприз ли утонченной натуры? Нет. В сознании Катерины пробуждаются вошедшие в плоть и кровь русского народного характера древние языческие мифы, вскрываются глубокие пласты славянской культуры.