Самое яркое на этой картине как раз ковёр-самолет. Фон очень серый, осенний. Желтая листва, серое небо…
А волшебный ковер, конечно, красный. Нижняя сторона ковра коричневая. На ней видно красное солнце. Можно понять, что с другой стороны, где весь ковёр красный, солнце это будет коричневым.
Ковёр летит посреди неба. На ковре герой – Иван, наверное. Дурак или Царевич. Или и тот, и тот – в одном лице. Одет герой тепло – в шапке и чем-то вроде тулупа.
Летит ковёр прямо над тремя утками. Думаю, что птицы улетают на юг, так как им как раз пришло время. Утки эти пока не заметили ковёр, летящий над ними. Когда заметят (через секунду), будет паника. Не могли они быть привычными к такому. Наверняка, ковёр ещё и неслышно летит… Но передвигается он быстро, так как у Вани волосы развеваются и пола кафтана – тоже.
Под ковром как раз небольшой водоём. По цвету судя, вполне уже замерзший. Над водой высокая и «грустная» трава. Просто стебли уже склонились – от холода, ото льда. Ноябрь, судя по всему.
Интересно, что в руках у Ивана что-то, похожее на золотую клетку. Наверное, в ней Жар-птица, как в сказке и должно быть. От неё свет исходит, поэтому особенно и не разглядеть. Ваня держит её, как фонарь, чуть впереди.
Вокруг серые поля. Вдали, может быть, леса… Скучный пейзаж. Было б Ивану очень скучно и долго передвигаться тут пешком.
Картина очень интересная. Ковёр волшебный её не только самой идеей, но и своей яркостью, динамичностью.
В беседах Пушкин овладевал нитью общих интересов,и уверенно вел разговор по волнующим темам,широко развертывая в импровизации_ не только живые познания, но и гениальные догадки.
Быстрый в движениях он говорил плавно, словно не желая торопиться, в чем сказывалась по всей вероятности углубленная вдумчивость.Во время беседы, он вникал в смысл внутренних голосов, еще неясно звучащих в его душе. Это придавало ритмичность, его монологической речи,и можно было ощутить очарование его французского, который был безукоризненным, точно у француза.Пушкин, видимо воспринял в детстве от учителей и родных, эту прозрачную французскую речь, сложившуюся еще в эпоху Людовика ХУ, и навсегда сохранил к ней расположение. Он считал, что художественная проза не терпит прикрас, а требует только мыслей, и что высшее качество рассказа - это быстрота, конкретность и сжатость.
Мне приходилось наблюдать поэта в различном обществе, и в свете, и с царем, и дома. С членами царской семьи, он принимал непринужденный тон светской беседы, и доводил эту манеру, до границ искусной, и по-настоящему остроумной дерзости, которая была у него замаскирована общепринятой любезностью.
Совсем иным он чувствовал себя, если находился в женском кругу. Серьезные рассказы, шутки, анекдоты, слетавшие с его уст, все приобретало чрезвычайную занимательность.
Но бесспорно, что ярче всего он был все же в небольшом кругу, близких людей.
Терпение - терпен - корень, н - суффикс, ие - окончание;
костру - костр - корень, у - окончание;
сома - спм - корень, а - окончание;
накормить - на - приставка, корм - корень, ить - суффикс;
семью - семь - корень, ю -окончание;
поражены - пораж - корень, ен - суффикс, ы - окончание;
казалась - каз - корень, а - суффикс, л - суффикс, ась - окончание;
пресноводную - пресн - корень, о - соединит., вод - корень, н - суффикс, ую - оконч;
беготня - бег - корень, от - суффикс, ня - суффикс;
голод - голод - корень