Все мы любим и умеем мечтать.Каждый человек хоть раз в своей мечтал о чем-нибудь.С возрастом наши мечты меняются.В детстве мы мечтали о новой кукле или машинке,сейчас о новом телевоне или компьютерной игре,в более старшем возрасте,мы захотим машину,квартиру.А если помечтать и придумать что-то из области фантастики?Например:какой-нибудь корабль.Я бы хотел(а) чтобы можно было на нем и плавать,и летать.Но пока это только из области фантастики.А еще я хочу чтобы он был большой и ярко-ярко желтого цвета,словно солнце.Я надеюсь что когда-нибудь кто-то исполнит мою мечту.
Все мы любим и умеем мечтать.Каждый человек хоть раз в своей мечтал о чем-нибудь.С возрастом наши мечты меняются.В детстве мы мечтали о новой кукле или машинке,сейчас о новом телевоне или компьютерной игре,в более старшем возрасте,мы захотим машину,квартиру.А если помечтать и придумать что-то из области фантастики?Например:какой-нибудь корабль.Я бы хотел(а) чтобы можно было на нем и плавать,и летать.Но пока это только из области фантастики.А еще я хочу чтобы он был большой и ярко-ярко желтого цвета,словно солнце.Я надеюсь что когда-нибудь кто-то исполнит мою мечту.
«Стройный мальчик, с красивыми и тонкими, немного мелкими чертами лица, кудрявыми белокурыми волосами, светлыми глазами и постоянной полувеселой, полурассеянной улыбкой. Он принадлежал, по всем приметам, к богатой семье и выехал-то в поле не по нужде, а так, для забавы».
Все лицо его было невелико, худо, в веснушках, книзу заострено, как у белки; губы едва можно было различить; но странное впечатление производили его большие, черные, жидким блеском блестевшие глаза; дни, казалось, хотели что-то высказать*.. Он был маленького роста, сложения тщедушного и одет довольно бедно».
...на вид было не более двенадцати лет», «лицо... довольно незначительно: горбоносое, вытянутое, подслеповатое, оно выражало какую-то тупую, болезненную заботливость; сжатые губы его не шевелились, сдвинутые брови не расходились», «Его желтые, почти белые волосы торчали острыми косицами из-под низенькой войлочной шапочки, которую он обеими руками то и дело надвигал себе на уши. На нем были новые лапти и онучи, толстая веревка, три раза перевитая вокруг стана, тщательно стягивала его опрятную черную свитку».