1. Самое мое любимое время года-это, конечно, весна. Где и когда ты еще услышишь столько звуков и почувствуешь столько ароматов, как ни весной ? Это и журчание первого ручейка, громкий стук капели, веселое чириканье воробьев и радостная песня первых прилетевших с юга птиц. В воздухе стоит легкий аромат пробуждающейся природы: первые клейкие листочки и набухшие почки на деревьях, ярко-зеленая травка, бодро пробивающаяся везде. Еще мне нравится видеть, как меняется настроение у прохожих после долгой зимы. Люди становятся добрее и улыбчивее, они больше не спешат по своим делам, высоко подняв воротники и боясь простудиться. Теперь они идут медленно, не торопясь, наслаждаясь очарованием весенней поры. Хочется больше времени проводить на улице, быть внимательным и наблюдательным, не пропустить первую грозу и робкие весенние цветы, увидеть новое семейное гнездо птиц на знакомом дереве. Весна идет, весне –дорогу!
1)Он не любил, когда его критикуют, зато сам не прочь был поворчать на кого- нибудь.( Повествовательное, невосклицательное, сложное, СПП; 1ПП: двусоставное, нера не осл.; 2ПП: односоставное, ра не осложнено; 3ПП: односоставное, ра не осложнено). Схема: Он- подлежащее не любил- сказуемое, когда критикуют- сказуемое, зато был поворчать- сказуемое. 2) Ему было плохо, и совесть беспрестанно мучила его.( Повествовательное, невосклицательное, сложное, ССП; 1ПП: односоставное, ра не осложнено; 2ПП: двусоставное, ра не осложнено). Схема: Было плохо- сказуемое, и совесть- подлежащее мучила- сказуемое. 3) Ему не нравились шумные вечера, и они понимали это.( Повествовательное, невосклицатальное, сложное, ССП; 1ПП: двусоставное, ра не осложнено; 2ПП: двусоставное, ра не осложнено). Схема: Не нравились- сказуемое вечера- подлежащее, и они- подлежащее понимали- сказуемое.
По соседству со мной мастер по огранке дорогих камней Митьша Заровняев живет. Одногодок мой. В малолетстве мы с ним неразлучными дружками были, вместе, как говорится, собак гоняли, вместе и в заводскую школу бегали, а потом наши дорожки разбежались. Он попал в выучку по гранильному делу и хорошим мастером стал, а я, как все мои деды-прадеды, весь век по заводскому гудку жил, в механической работал. Тоже по своему делу от добрых мастеров не отстал.
В эти рабочие годы мы, понятно, с Митьшей встречались, только досужего времени у нас немного было, да и не на одни часы оно приходилось. Бывало и так, что я с работы, а он на работу. Ну, и в разговоре разнобой пошел: он про огранку, я про сборку. Так у нас ребячья дружба и завяла. А вот теперь, как оба на пенсию вышли, опять неразлучниками стали. Только та разница, что теперь друг дружку не Ваньшей да Митьшей зовем, а по отчеству величаем: он меня Осипычем, я его Алексеичем. Дня не проходит, чтобы мы с ним не сошлись. То он ко мне приплетется, то я к нему, а в погожие дни любим на завалинке посидеть, солнышко проводить. Дома-то наши, видишь, на закатную сторону окошками приходятся, а эта сторона недаром стариковской зовется. К нам через дорогу приковыляет еще орел. Тоже пенсионер. Токарь Евграф Васильич Менухов. Он постарше нас годов на пять. Мы еще вовсе малышами были, а он уж в школе учился. По-старому-то грамотеем считался, потому двухклассное кончил. Мы с Алексеичем в заводскую школу только три зимы бегали, а он учился целых пять зим. Тогда это уж высоко считалось. Из-за этой грамоты судьба у Евграфа пестрая вышла. Сперва после школы тоже в механической работал, в свои годы женился, семью завел, а дальше дорога кривулинами пошла. Не любило начальство тех, кто пограмотнее. "Умные, дескать, стали, судят о чем не положено". Ну, Евграфа и выжили из механической, да и с завода. Пришлось ему по другим заводам кормиться. Уж после гражданской войны домой воротился. Десятка полтора годов еще в полную силу работал, а тут старость на плечи сильно давить стала, да еще погорячился на работе, с ним и приключился удар. Отлежался, потом вылечили, а левую ногу и теперь волоком переставляет, и в разговоре ясности не стало. А ведь раньше-то говорок был. Теперь при внуке живет. Инженер он, на заводе цехом заведует. Дельный, сказывают, парень вышел и о старике заботливый. Старый домишко они перебрали, сбоку и вглубь прируб сделали. Евграфу Васильичу особую комнату отвели со всяким удовольствием: и тепло, и светло, и спать мягко, на окошках цветы, радио проведено и за книжкой посидеть есть где. Одним словом, устроенный старик. Можно сказать, с кабинетом.
Переберется этот Евграф Васильич на нашу сторону и первым делом пошутит:
- Не горюйте малолетки, что солнышко уходит! Приходите утром пораньше ко мне на завалинку- встречать будем. Веселее, поди, встречать-то!
