В самых сложных ситуациях человек умеет находить отдушину, какое-то занятие для души. На картине Григорьева «Вратарь» художник показывает, что человек умеет при к самым непредсказуемым условиям. В центре картины находится маленький мальчик, который поражает своей серьезностью и сосредоточенностью. От него зависит исход игры, поэтому к нему приковано всеобщее внимание. За игрой заинтересовано наблюдают не только дети, но и взрослые. Простая одежда, пустырь, который используется вместе стадиона, и полуразрушенные дома говорят о том, что люди живут тяжело, что им не хватает самого необходимого. Самое удивительное – это любовь к игре, которая отвлечься от несправедливости и проблем. Мальчики играют, а портфели лежат рядом. Получается, что игра перехватила их по дороге домой. Они так увлечены, что их не волнует время, уроки и прочие прелести жизни. На первый взгляд картина кажется немного грустной, так как все герои и окружающие их предметы изображены в темных тонах. Правда, автор дает нам надежду на светлое будущее, которое непременно наступит. При этом художник подчеркивает, что оптимизм главного героя и его болельщиков пережить любые трудности.
Родной язык! Сколько об этом сказано! А чудо родной речи необъяснимо. Только родное слово, познанное и постигнутое в детстве, может напоить душу поэзией, рожденной опытом народа, пробудить в человеке первые истоки национальной гордости. Детство не только славная пора, детство — ядро будущей человеческой личности. Именно в детстве закладывается подлинное знание родной речи, именно тогда возникает ощущение причастности своей к окружающим людям, к окружающей природе, к определенной культуре.
Для меня русский язык в неменьшей степени родной, чем киргизский, родной с детства, родной на всю жизнь.
Мне было пять лет, когда я впервые оказался в роли переводчика. Это случилось в горах, где я был с бабушкой.
В то лето случилась беда. Племенной жеребец, купленный колхозом незадолго до этого, внезапно околел. Табунщики переполошились: жеребец был ценный, донской породы, привезенный из далекой России. Послали гонца в колхоз, оттуда гонца в район. И через донъ к нам в горы приехал русский человек. Высокий, рыжебородый, с голубыми глазами, в черной кожаной куртке, с полевой сумкой на боку. Я его очень хорошо запомнил. Он не знал ни слова по-киргизски, а наши — по-русски. Табунщики, недолго думая, решили, что переводчиком буду я. А я в это время стоял в толпе ребятишек.
— Пошли, — сказал мне один из табунщиков. — Этот человек не знает языка, ты переведи, что он говорит, а то, что мы скажем, скажешь ему.
Я застеснялся, испугался, вырвался и убежал к бабушке в юрту. Бабушка всегда была ласкова, а в этот раз строго нахмурилась.
— Ты что, стыдишься говорить по-русски или ты стыдишься своего языка? — Она взяла меня за руку и повела.
Приезжий ветеринар сидел вместе с аксакалами. Он поманил меня, улыбаясь:
— Заходи, мальчик. Как тебя звать?
Я тихо пробормотал. Он погладил меня:
— Спроси у них, почему этот жеребец погиб, — и достал бумагу для записи.
— Дядя, — робко начал я, — это место называется Уу-Саз, ядовитый луг, — и потом осмелел, видя, как радовались бабушка, и приезжий человек, и все в юрте. И на всю жизнь запомнил тот синхронный перевод разговора, слово в слово на обоих языках. Жеребец, оказывается, отравился ядовитой травой. На вопрос, почему не едят эту траву другие лошади, табунщики ответили, что местные лошади не трогают эту траву,
. они знают, что она несъедобная. Так я и перевел.
Приезжий похвалил меня, аксакалы дали вареного мяса, горячего, душистого, я выскочил из юрты с торжествующим видом. Ребята вмиг окружили.
— Ты по-русски шпаришь, как вода в реке, без остановки! — На самом деле я говорил, запинаясь, но ребятам угодно было представить это так, как им хотелось. Мы тут же съели мясо и побежали играть.
Стоит ли в литературной биографии упоминать о таких вещах? По-моему, стоит. Надо начинать с того, что впервые в жизни запомнил человек, когда, как это было. Некоторые помнят себя с трех лет, другие едва припоминают свой десятилетний возраст. Я убежден, что все это много значит.
(451 слово) (По Ч. Айтматову)
