№1. Древне-русский, русско-французский, левобережный, желто-красный, сельскохозяйственный, западноевропейский, чугунолитейный,Синеглазый, двухкомнатный.
№2.Некто в плаще, некоторый испуг, кто-то пришёл, какой-то зверь, что-либо узнать, сколько-нибудь заработать, чей-нибудь портфель, чей-либо друг, несколько монет, чем-то удивить, кое-кто ушёл, кое-какие познания, кое с кем договориться
№3.По-весеннему тепло, по весеннему небу, по-осеннему неуютно, по осеннему лесу, одеться по-зимнему, по зимнему полю, жить по-новому, по новому микрорайону
№4. Из-за болезни, из-под земли, скажи-ка, послушай-ка, стол-то новый, всё-таки выучить,как-будто- понравилось, ах-ах, пол-луны закрыло тучей, съел пол-арбуза, переплыть пол-Урала.
Война изуродовала Боровое. Вперемежку с уцелевшими избами стояли, как памятники народного горя, обуглившиеся печи. Торчали столбы от ворот. Сарай зиял огромной дырой – от него отломили половину и унесли.
Были сады, а теперь пни – как гнилые зубы. Лишь кое-где приютились по две-три яблоньки-подростка.
Село обезлюдело.
Когда однорукий Федор вернулся домой, мать была в живых. Состарилась, отощала, седины прибавилось. Усадила за стол, а угощать-то и нечем. Было у Федора свое, солдатское. За столом мать рассказала: всех пообирали, шкуродеры окаянные! Прятали мы свиночек да курочек, кто куда горазд. Да неужто убережешь? Он шумит-грозит, подавай ему курицу, будь хоть ра С перепугу и последнюю отдавали. Вот и у меня ничего не осталось. Ой, худо было! Разорил село фашист проклятый! Сам видишь, что осталось… больше половины дворов спалил. Народ кто куда разбежался: кто в тыл, кто в партизаны. Девчонок сколько поугоняли! Вот и нашу Фросю увели…
За день-два огляделся Федор. Стали возвращаться свои, боровские. Повесили на пустой избе фанерку, а по ней кривобокими буквами сажей на масле – не было краски – «Правление колхоза «Красная заря» – и пошло, и пошло! Лиха беда – начало.
