Жили-были старик со старухой; у них не было ни сына, ни дочери. Вот они лежат на печи, а дед и говорит бабке: «Я что придумал: поди принеси снегу». Принесла бабка в решете снега. Толкли, толкли они снег и вытолкли Снегурочку. Посадили ее в печурочку, она высохла и стала расти не по дням, а по часам. Быстро выросла — к весне уж девушка. Узнали в деревне, что у деда с бабкой Снегурочка, и пришли две девушки: «Отпустите Снегурушку в лес по ягоды». Раз двадцать просили. Сжалился наконец дед: «Ну, ладно, идите». Бабка дала ей чашечку, шанежку, и пошли девушки в лес. Пришли они, сели есть, а Снегурушка рвет ягодки и в чашечку кладет. Смотрят, полная у Снегурушки чашечка, а у них ничего нет. Обидно стало, и убили они Снегурушку. Убили, чашечку разбили, ягоды разделили, шанежку съели. Тело же закопали под кусточком и еще прутиком пристегнули. Ну и пришли домой. «А где наша Снегурушка?» — «Не знаем, потерялась». Поплакали, поплакали дед с бабкой — делать нечего.
Вдруг по этому лесу ехал купец, а с ним сынок маленький. Увидел — прутик под кусточком растет: «Папа, срежь прутик, сделай мне дудочку, я на ней играть буду». Срезали ему прутик, сделали дудочку, он начал на ней играть, а она и запела:
Дяденька, помаленьку,
Свет родной, потихоньку!
Две меня подружки убили,
Под кусточком схоронили,
Чашечку раскололи,
Ягодки разделили,
Шанежкой помянули.
Прутиком пристегнули!
Ехали, ехали, мальчик все играет и играет. К деревне подъехали, вздумали отдохнуть, как раз к деду с бабкой и заехали. Дедушка накормил лошадей, бабушка самоварчик поставила. А мальчик сидел на крылечке. Взял он эту дудочку, заиграл, она и запела песенку:
Дяденька, помаленьку,
Свет родной, потихоньку!
Две меня подружки убили,
Под кустиком схоронили,
Чашечку раскололи,
Ягодки разделили,
Шанежкой помянули,
Прутиком пристегнули!
Вот бабушка слушает: «Ох, как хорошо играет! Дай и я попробую». Взяла — а дудочка:
Маменька, помаленьку,
Свет родная, потихоньку!
Две меня подружки убили,
Под кустиком схоронили,
Чашечку разбили,
Ягодки разделили,
Шанежкой помянули,
Прутиком пристегнули!
Старуха как услышала, так и обомлела: «Ох, что такое? Старик, поиграй!» Старик взял дудочку — она и заиграла:
Батюшка, помаленьку,
Свет родной, потихоньку!
Две меня подружки убили,
Под кустиком схоронили,
Чашечку разбили,
Ягодки разделили,
Шанежкой помянули,
Прутиком пристегнули!
Народу собралось, все слушают, и подружки те тоже прибежали. Бабушка одной из них и дает дудочку, а она как хватит дудочку о землю: «Не буду я играть!» Дудочка разбилась, а в ней Снегурушка живая сидела… Дед с бабкой обрадовались — сколько для них радости! Подружек же тех отправили в лес зверям на съеденье.
А купец с сыном напился чаю и поехал дальше в город на ярмарку.
Ты (подлежащее, выражено местоимением) знаешь (сказуемое, выражено глаголом), что (дополнение, выражено местоимением) изрек (сказуемое, выражено глаголом), прощаясь с жизнью (обособленное обстоятельство, выражено деепричастным оборотом), седой (определение, выражено прилагательным) Мельхиседек (подлежащее, выражено существительным)?
Предложение вопросительное, невосклицательное, сложноподчиненное, состоит из 2-х частей:
1) главное, двусоставное, нераспространенное, полное, не осложнено;
2) придаточное изъяснительное, двусоставное, распространенное, полное, осложнено обособленным обстоятельством, выраженным деепричастным оборотом.
[ - = ], ( что = ,/.-.-.-./, - )?
Оригинальность композиции, юмор, сарказм, гипербола – это лишь неполный перечень литературных приёмов, которые использовал писатель. Но, на мой взгляд, именно образ времени, Хроноса, в большей степени М.А. Булгакову воплотить авторский замысел.
Отказавшись от веры в бога, накопленного предками опыта, герои Булгакова уверены, что руководят жизнью, руководят временем. И появление Воланда со свитой призвано разрушить эту иллюзию. Председатель МАССОЛИТа Михаил Александрович Берлиоз, весьма образованный человек, точно знает, что будет делать вечером. Но в одно мгновение погибает под колёсами трамвая. Берлиоз наказан. Наказан потому, что не верит и учит этому молодое поколение. И если Берлиоз лишён возможности понять и исправить свои заблуждения, то остальным героям даётся шанс.
Шанс духовно и нравственно воскреснуть, осознать, что мерцающий пульс времени нам дан не для того, чтобы всё отрицать, а необходимо верить, любить, заниматься своим делом, отвечать за свои поступки и слова. Так, например, поэт Иван Бездомный в эпилоге романа предстаёт перед нами как Иван Николаевич Понырев, скромный учёный, отказавшийся от всезнания и все-понимания.
Постоянно «путешествует» во времени и сознание Мастера: «…лишь одно видение, посещающее его в полнолуние, беспокоит его временами: казнь на Лысой горе и безнадежные уговоры Пилата, чтобы Иешуа подтвердил, что казни не было…». И видение это неслучайно. Отчаявшись, Мастер сжигает свой роман. Он словно сам над собой совершил казнь, в какой-то момент мерцающий пульс времени для него остановился, и жизнь потеряла смысл. Но в отличие от Берлиоза Мастер понимает, что «вовсе не удостоверением определяется писатель, а тем, что он пишет». Поэтому награда для него не свет, а вечный покой.
Не уловил мгновение времени и герой романа Мастера – прокуратор Иудеи Понтий Пилат: «…ему ясно было, что сегодня днем он что-то безвозвратно упустил, и теперь он упущенное хочет исправить какими-то мелкими и ничтожными, а главное, запоздавшими действиями». Он самодовольно верит, что может распоряжаться жизнью любого человека, но встреча с бродячим философом Иешуа Га-Ноцри переворачивает его жизнь, сознание. Тем не менее Понтий Пилат – пленник, заложник времени, в котором живёт. Так же, как и Мастер, он струсил и отправил Иешуа на казнь. Всесильный диктатор превращается в страдающего человека, наказанного двухтысячелетним бессмертием. Но мерцающий пульс времени дарует Понтию Пилату прощение, потому что прокуратор принял ответственность за свои поступки.
Возвращаясь снова и снова к роману М.А. Булгакова, понимаешь, что время – мерцающий пульс жизни. И каждое мерцание для человека – это либо обретение себя, своего предназначения и жизненного пути, либо отвержение законов вселенной, и тогда человек обречён на гибель как физическую, так и нравственную.