Несжатая полоса Поздняя осень. Грачи улетели, Лес обнажился, поля опустели. Только не сжата полоска одна… Грустную думу наводит она. Кажется, шепчут колосья друг другу: «Скучно нам слушать осенную вьюгу, Скучно склоняться до самой земли, Тучные зерна купая в пыли! Нас, что ни ночь, разоряют станицы Всякой пролётной прожорливой птицы, Заяц нас топчет, и буря нас бьёт… Где же наш пахарь? чего ещё ждёт? Или мы хуже других уродились?.. Или не дружно цвели-колосились? Нет! мы не хуже других — и давно В нас налилось и созрело зерно… Не для того же пахал он и сеял Чтобы нас ветер осенний развеял?..» Ветер несёт им печальный ответ: «Вашему пахарю моченьки нет. Знал для чего и пахал он и сеял, Да не по силам работу затеял — Плохо бедняге; не ест и не пьёт, Червь ему сердце больное сосёт. Руки, что вывели борозды эти, Высохли в щепку, повисли, как плети, Очи потускли, и голос пропал, Что заунывную песню певал, Как на соху, налегая рукою, Пахарь задумчиво шёл полосою…»
Несжатая полоса Поздняя осень. Грачи улетели, Лес обнажился, поля опустели. Только не сжата полоска одна… Грустную думу наводит она. Кажется, шепчут колосья друг другу: «Скучно нам слушать осенную вьюгу, Скучно склоняться до самой земли, Тучные зерна купая в пыли! Нас, что ни ночь, разоряют станицы Всякой пролётной прожорливой птицы, Заяц нас топчет, и буря нас бьёт… Где же наш пахарь? чего ещё ждёт? Или мы хуже других уродились?.. Или не дружно цвели-колосились? Нет! мы не хуже других — и давно В нас налилось и созрело зерно… Не для того же пахал он и сеял Чтобы нас ветер осенний развеял?..» Ветер несёт им печальный ответ: «Вашему пахарю моченьки нет. Знал для чего и пахал он и сеял, Да не по силам работу затеял — Плохо бедняге; не ест и не пьёт, Червь ему сердце больное сосёт. Руки, что вывели борозды эти, Высохли в щепку, повисли, как плети, Очи потускли, и голос пропал, Что заунывную песню певал, Как на соху, налегая рукою, Пахарь задумчиво шёл полосою…»
