Наконец то наступила моя любимая зимняя пора! Деревья, травка, дома - все покрылось легким пушистым снежком. Дети могут лепить снеговика, играть в снежки. С приходом зимы люди одевают теплую одежду, чтобы не замерзнуть. И конечно же скоро наступит Новый 2016 год! Мы уже поставили елку и нарядили! Жду не дождусь нового года Я очень люблю приход зимы потому, что можно веселиться , играть. Зимой много праздников. А больше всего я люблю смотреть, как мороз рисует на окнах снежные узоры. Каждый год с нетерпением жду прихода красавицы зимы!
Бессоюзные: Пахла шелковая шаль далекими неведомыми запахами, радужные узоры ее питали бабью зависть. С той поры редко видели его в хуторе, не бывал он и на майдане. На икры белых босых ее ногмолозивом брызгала роса, по траве через баз лег дымчатый примятый след. Леса, пронзительно брунжа, зачертила воду, за ней косым зеленоватым полотном вставала вода. Тугой воротник мундира прямил ему жилистую шею, редкая, курчавым клинышком, бороденка задорно топорщилась вбок, левый глаз нервически подмаргивал. Давно на стрельбище разорвало в руках Алексея винтовку, кусок затвора изуродовал щеку.
Сложносочиненные: Пленная турчанка сторонилась родных Прокофия, и старик Мелехов вскоре отделил сына. Сажал ее там на макушке кургана, спиной к источенному столетиями ноздреватому камню, садился с ней рядом, и так подолгу глядели они в степь. Хутор терялся в догадках, подыскивая объяснение таким диковинным поступкам, бабам за разговорами поискаться некогда было. Шепотом гутарили по хутору, что Прокофьева жена ведьмачит. Григорий, встрепенувшись, потянул удилище, но конец стремительно зарылся в воду, удилище согнулось от руки обручем.
Сложноподчиненные: Казаки сдержанно посмеивались в бороды, голосисто перекликались бабы, орда немытых казачат улюлюкала Прокофию вслед, но он, распахнув чекмень, шел медленно, как по пахотной борозде, сжимал в черной ладони хрупкую кисть жениной руки, непокорно нес белесо-чубатую голову, - лишь под скулами у него пухли и катались желваки да промеж каменных, по всегдашней неподвижности, бровей проступил пот. Ребятишки, пасшие за прогоном телят, рассказывали, будто видели они, как Прокофий вечерами, когда вянут зори, на руках носил жену до Татарского, ажник, кургана. Решилось все после того, как самая отчаянная из баб, жалмерка Мавра, сбегала к Прокофию будто бы за свежей накваской. Пантелей Прокофьевич поглядел, как прямится примятая Дарьиными ногами трава, пошел в горницу. - Рыбалю и я, коль охота набредет.
