Люди всегда хотели заглянуть в будущее. За завесой неведомого им мерцала неуловимая истина. Предупрежденный – вооружен, и люди жаждали получить это предупреждение, даже там, где это было невозможно. И с древних времен гадают по ночам девушки, напряженно близорукими глазами вглядываясь в угрожающую тьму времени. Ужас неведения не рассеять, не получить ни одного достойного рецепта только для себя, а полустертые руны знаков, разбросанные по полям судьбы, медленно, но верно поглощают леность и забвение.
Времена древних пророков ушли. Не ради пользы вещали они миру свои откровения, но открывали дверь истины, смысла бытия, отверзали тайны человеческого духа. Как добросовестные лекари, они не кликушествовали о своих страхах и надеждах, но смело и ласково указывали людям на их недостатки, приоткрывая по пути величайшую тайну замысла Божьего, с испугом и благоговением. Искусство вышло из жреческого служения, вышло, но не отделилось от него и всегда осознавало себя с ним связанным. Пророку, возвещающему глас Божий, литература наследовала образом поэта-пророка, говорящего по наущению Божию или заменившего собой пророка, поэта-богоборца. И образ царственного аскета, которому открылась истина, преследовал художников.
Известнейшим стихотворением девятнадцатого века о пророке является, конечно, стихотворение А. С. Пушкина. Его «Пророка» «растащили» на цитаты. Пушкин не унизил стихотворение изощренной формой, нет даже деления на строфы, это не безделушка на тему, а страстное, сосредоточенное размышление, которое не должно охлаждать арифметически точное оформление. В самом стихотворении даны поразительный, освежающий и возвышающий душу образ откровения, превращение низменной природы человека в гордую природу Божьего слуги. Такое преображение возможно только по собственной воле, более того – по собственному страстному желанию, недаром лирический герой «духовной жаждою томим».
И этот пророк, пророк умирающий, заканчивает историю русских пророков девятнадцатого века. Он доводит до логического конца то движение внутрь себя, то отдаление от божественного откровения, которое началось уже в лермонтовском тексте. От высокого глагола Пушкина поэзия пришла к площадному слогу Некрасова. В веке двадцатом каждый сам себе будет пророком, значит, пророком не станет никто.Или все таки станет?
1. Причастие - это особая форма глагола, которая обозначает признак предмета по действию. Причастие объединяет признаки глагола и прилагательного. В предложении причастие обычно является определением, а причастие в краткой форме - сказуемым.
Деепричастие - особая неизменяемая форма глагола, которая совмещает признаки глагола и наречия. Деепричастие обозначает добавочное действие глагола как обстоятельство, при котором совершается действие. Как и глаголы, деепричастия бывают совершенного и несовершенного вида, возвратными и невозвратными, переходными и непереходными. Как и наречие, деепричастие отвечает на вопрос как?. Деепричастие в предложении зависит от глагола и является обстоятельством.
2. 1) 4)
3. 1) 3)
4. 1. Отправляясь в поход, мы заполнили наши рюкзаки всем необходимым. 2. Когда я возвращался домой, шел дождь. 3. Хорошо разобравшись в решении задачи с товарищем, я захотел следующую решить самостоятельно.
р.п.восьмидесяти восьми
д.п.восьмидесяти восьми
в.п. восемьдесят восемь
т.п. восьмьюдесятью восьмью
п.о. о восьмидесяти восьми
и.п. девятьсот пятьдесят шесть
р.п. девятисот пятидесяти шести
д.п. девятистам пятидесяти шести
в.п. девятьсот пятьдесят шесть
т.п. девятьюстами пятьюдесятью шестью
п.п. о девятистах пятидесяти шести
порядковые
и.п. восемьдесят восьмой
р.п. восемьдесят восьмого
д.п. восемьдесят восьмому
в.п. восемьдесят восьмого
т.п. восемьдесят восьмым
п.п. о восемьдесят восьмом
и.п. девятьсот пятьдесят шестой
р.п. девятьсот пятьдесят шестого
д.п. девятьсот пятьдесят шестому
в.п. девятьсот пятьдесят шестого
т.п. девятьсот пятьдесят шестым
п.п. о девятьсот пятьдесят шестом