Перечислите грамматические основы из этого предложения: у нее было имя, на которое она стремглав неслась из зеленой глубины сада, так как теперь принадлежала людям и могла им служить.
Природа никогда не создает шума. Она учит человека величию в тишине. Молчит солнце. Беззвучно разворачивается перед нами звездное небо. Мало и редко слышим мы из «сердцевины земли». Милостиво о блаженно покоятся царственные горы. Даже море к «глубокой тишине». Самое великое в природе, то, что определяет и решает как таковую нашу судьбу, происходит бесшумно… А человек шумит. Он шумит спозаранку и допоздна, преднамеренно и непреднамеренно, работая и развлекаясь. И этот шум никак не соотносится с достигаемым благодаря ему результатом. Так и хочется сказать, что шум составляет «привилегию» человека в мире, ибо все, то природа дает нашему слуху, - это таинственный и многозначительный звук, а не назойливый и пустой шум. Пораженные и захваченные, стоим мы, когда свой голос поднимает гром, вулкан или ураган, и внимаем этому голосу, который вознамерился сказать на нечто величественное. Рокот Рейнского водопада или моря, обвалы горной лавины, шепот леса, журчанье ручья, пение соловья мы слышим не как шум, а как речь или песню родственных нам, но таинственных сил. Грохот трамваев, треск и шипение фабрик , рев мотоциклов, визг тормозящих автомобилей, хлопанье кнута, отбивание косы, резкие звуки мусорных машин и, ах, так часто…рев радио – это шум, докучливый шум, так ничтожно мало значащий в духовном смысле. Шум присутствует везде, где звук мало значит или вовсе ничего не значит, где громыхание, свистение, жужжание, гудение, рев, проникая в человека, мало что дают ему. Шум – дерзкий и разочаровывающий, кичливый и пустой, самоуверенный и поверхностный, беспощадный и лживый. Можно привыкнуть к шуму, но никогда нельзя им наслаждаться. Он не таит в себе ничего духовного. Он «говорит», не имея, что сказать. Поэтому всякое плохое искусство, всякая глупая речь, всякая пустая книга – шум. При этом шум возникает из духовного «ничто» и растворяется в духовном «ничто». Он выманивает человека из его духовного убежища, из его сосредоточенности, раздражает его, связывает, так что тот живет уже не духовной, а исключительно внешней жизнью. Говоря языком современной психологии ,он прививает человеку «экстравертную установку», ничем не возмещая ему это. Примерно так: «Приветствую тебя, человек!.. Послушай-ка! Впрочем, мне нечего тебе сказать!..» И снова… И снова… Бедный человек подвергается нападкам и даже не может отразить нападающего: «Если тебе нечего сказать, оставь меня в покое». И чем больше человек захвачен шумом, тем привычнее для его души внимание к чисто внешнему. Благодаря шуму внешний мир становится значимым. Он оглушает человека, поглощает его. Шум, так сказать, «ослепляет» восприятие, и человек становится духовно «глух». Шум перекрывает все: во внешнем – пение мира, откровение природы, вдохновение от космического безмолвия. Во внутреннем – возникновение слова, рождение мелодии, отдохновение души, покой разума. Потому что воистину, где нет тишины, там нет покоя. Где шумит ничтожное, там смолкает Вечное. Робка также и муза. Как легко спугнуть ее шумом!.. Нежна ее сущность, голос ее нежен. А шум – дерзкий парень. Ничего не знает этот грубиян о таинственной изначальной мелодии, которая поднимается из колодца души, иногда во иногда взывая, иногда вздыхая. Он вытесняет эту мелодию из земной жизни и земной музыки… От этого бедствия я не знаю утешения. Есть только одно: побороть шум… (По И. Ильину)
И. сто двадцать шесть дней Р. ста двадцати шести дня Д. ста двадцати шестому дню В. сто двадцать шестой день Т. ста двадцатью шестью днями П. о ста двадцати шести -
И. двести сорок пять метров Р. двухсот сорока пяти метров Д. двумстам сорока пяти метрам В. двести сорок пять метров Т. двумястами сорока пятью метрами П. о двухстах сорока пяти метрах
И. шестьсот девяносто две книги Р. шестисот девяноста двух книг Д. шестистам девяноста двум книгам В. шестьсот девяносто две книги Т. шестьюстами девяноста двумя книгами П. о шестистах девяноста двух книгах
