Не каждому человеку дано ощутить радость труда. Некоторые люди просто родились созерцателями, а не деятелями, и труд для них — обуза, отнимающая силы, время, съедающая силы. Другим не повезло: род деятельности, избранный ими, не соответствует склонностям, характеру, психологическим данным. Для них труд — мука, рабство, безнадежный плен без перспектив освобождения! Такие люди тянут лямку, кто покорно, кто озлобленно, только ради куска хлеба. Есть люди, не при к систематической работе. Они порывисты, работают по вдохновению, периоды подъема перемежаются с периодами апатии. Согласятся ли все они с тем, что величие человека в труде? Вряд ли. Даже народные представления о счастливой жизни прежде всего предполагают праздность. Вспомним сказки— русские, украинские, немецкие, французские, японские. В них часто фигурирует скатерть-самобранка или горшочек-вари, молочные реки с кисельными берегами, чудесное дерево, приносящее плоды круглый год — символы изобилия без труда. Далее Библия говорит о труде как о божьем проклятии за прегрешения Адама и Евы: "В поте лица будешь добывать хлеб свой". Во всех легендах упоминается Золотой век, когда люди были беззаботны и счастливы, земля давала по десятку урожаев в год, рыба сама плыла в сети. Все это говорит о том, что труд не является изначально желаемой долей для не осознающего себя человечества. Наоборот, люди всегда искали возможность пользоваться плодами чужого труда. С развитием цивилизации и углублением специализации появлялась возможность обмена: я делаю посуду, а ты — одежду. Появилась возможность выбирать профессию, достигать мастерства, накапливать опыт. В европейских странах мастер-человек уважаемый, труд — почти религия. Россия постыдно долго задержалась на доисторической ступени развития, лишь недавно избавилась она от рабского труда. Может быть, поэтому так тяжело входит в наше сознание вкус и любовь к работе, то, что называется рабочей гордостью. Словчить, обмануть, получить больше, чем ты заслуживаешь — нередко эти желания гораздо сильнее желания честно трудиться, имея возможность отчитаться в каждой копейке, смело говоря: всему, что у меня есть, я обязан только себе. Удивительная русская литература давно била тревогу: неумение и нежелание работать губит страну. Достоевский в "Подростке" писал, что у России нет людей практических, Лесков, как никто знавший русский народ, с горечью отмечал утрату ремесел. И наряду с этим с каким уважением писали мастера о людях труда; как знали они подлинную поэзию деятельности: "Он выносил беспокойный труд и решительным напряжением воли; чувствуя, что ему становится все легче и легче по мере того, как суровый корабль вламывался в его организм, а неумение заменялось привычкой... вся работа являлась пыткой, требующей пристального внимания, но как ни тяжело он дышал, с трудом разгибая спину, улыбка презрения не оставляла его лица. Он молча сносил насмешки, издевательства и неизбежную брань до тех пор, пока не стал в новой сфере "своим"..." (А. Грин, "Алые паруса").
Каждый труд благослови, удача. Рыбаку — чтоб с рыбой невода, Пахарю — чтоб плуг его и кляча Доставали хлеба на года. С. Есенин
В поте пишущий, в поте пашущий, Нам знакомо иное рвение: Легкий огонь, над кудрями пляшущий, Дуновение — вдохновение. М. Цветаева
Нет высокого и низкого во вдохновенном труде. Но есть труд, который заметен, результаты которого видны всем: пища, одежда, дома, дороги... А есть кропотливая работа ученых, изобретателей. Когда, придя домой, мы включаем лампочку, то ясно, что ее сделал рабочий на заводе. Но многие ли в этот момент с благодарностью вспоминают Яблочкова и Эдисона? Покупая семена для дачного участка, знаем ли мы, чей труд стоит за новыми сортами — генетиков, селекционеров? Включая телевизор, мы не задумываемся ни на миг, что если бы не было Эйнштейна, Планка, Гейзенберга, которые занимались, казалось бы, такими бесполезными вещами, как теория строения атома и устройство Вселенной. Но без них не было бы ничего из таких привычных нам благ цивилизации, как телевизор, видеомагнитофон, компьютер. Может быть, кто-то и знает, что слово "робот" придумано Чапеком, а кто знает Норберта Винера — отца современных информационных технологий. Скорее мы вспомним Билла Гейтса, который, в общем-то, является интеллектуальным паразитом, разрабатывающим давно открытое месторождение. И все-таки, можно ли труд сделать мерилом величия человека? Человечества — наверняка. Все мы стоим на бесконечной, уходящей в глубь веков лестницы, где каждая ступенька — плод труда ремесленника, земледельца, ученого. От нашего отношения к труду, от того, как наше общество относится к рабочему человеку — все равно, каменщику, философу, повару, учителю, — зависит, продолжится ли эта лестница в будущее. Грустно думать, что пока мы только используем то, что придумано и сделано другими людьми в других странах, где давно узнали цену труду.
Летние каникулы - череда самых запоминающихся событий, связанных с отдыхом, поездками и приключениями. Описание дня летних каникул, который запомнился отдыхом на природе около леса или возле речки. Описание летнего настроения самого прекрасного времени года и одного дня летних каникул.
Я ни разу не был на рыбалке. И вот однажды, на летних каникулах, дядя Гена, наш сосед, решил поехать на рыбалку со своими детьми, Сашкой и Сережкой. Они ездят на один деревенский пруд, расположенный недалеко от леса. Я с ними дружу. И меня они тоже пригласили. Папа достал мне из кладовки удочку.
Мы встали рано утром, на рассвете. Я, даже когда хожу в школу, так рано не просыпаюсь. Были еще сумерки и солнце не осветило землю как следует. Но спать уже не хотелось. Ведь мы же ехали на рыбалку. Мы с мальчиками погрузились на заднее сиденье машины и поехали. Ехать надо было долго, на какие-то особые озера, где много разной рыбы. И я мечтал, что поймаю так много, что все удивятся.
Дядя Гена сказал, что надо приехать, пока роса на траве еще не высохла. И когда мы прибыли, я сразу выскочил из машины и кинулся на траву. Она была мокрая. Я опустился на колени и присмотрелся. На каждой травинке висело по несколько радужных капелек, красивых как драгоценности. Но вскоре солнце стало припекать и они высохли. Пруд был небольшим, другой берег, заросший камышом, был хорошо виден. Пруд с двух сторон был окружен лесом, а вода в пруду казалась черной.
Дядя Гена сказал мне стоять на небольшом мостике. Первый раз он мне закинуть удочку, а потом я делал это сам. Мой поплавок очень часто уходил под воду. Но когда я вытаскивал удочку, то там ничего не было, даже червяка на крючке. Но один раз поплавок снова ушел под воду, я потянул, но вытащить ничего не смог, тянуть было тяжело. "Дядя Гена, - закричал я , - у меня зацепилось!" Он быстро прибежал и сказал, что это у меня большая рыба и чтоб я тянул осторожно. Он сказал, что не будет и что я должен вытащить ее сам, тогда я настоящий рыбак. Я постарался - и вытащил. Это был большой сом. Он оказался самой крупной рыбой из всех, какие мы поймали в тот день. Так я стал рыбаком.
