И хотел бы ёжик пушистым быть, так ведь съедят! У ежа ножки короткие, коготки тупые, ни по земле, ни по сучкам не пройдёшь, а жить и ежу охота. И вся надежда у него на свои колючки. Ёжик съёживается, ощетинивается и надеется. Надеется, что лисица лапой его покатает и бросит. Волк толкнёт носом, уколется, фыркнет и убежит. Медведь губы свесит, обдаст жаром пасти, посопит недовольно и тоже укосолапит. И хочется им, да колется! А ёж полежит, потом развернётся, оглядится, принюхается, нет ли кого, и укатит в кусты. А был бы пушистый и мягонький? Конечно не велико счастье всю жизнь в колючках с головы до ног. Но иначе никак нельзя. Хоть и хочется, а нельзя. Съедят!
И хотел бы ёжик пушистым быть, так ведь съедят! У ежа ножки короткие, коготки тупые, ни по земле, ни по сучкам не пройдёшь, а жить и ежу охота. И вся надежда у него на свои колючки. Ёжик съёживается, ощетинивается и надеется. Надеется, что лисица лапой его покатает и бросит. Волк толкнёт носом, уколется, фыркнет и убежит. Медведь губы свесит, обдаст жаром пасти, посопит недовольно и тоже укосолапит. И хочется им, да колется! А ёж полежит, потом развернётся, оглядится, принюхается, нет ли кого, и укатит в кусты. А был бы пушистый и мягонький? Конечно не велико счастье всю жизнь в колючках с головы до ног. Но иначе никак нельзя. Хоть и хочется, а нельзя. Съедят!
