Когда я был маленьким, вещи представлялись мне прирученными зверями.Под моей кроватью жил бегемот. Он был светло-коричневый, с двумя блестящими клыками и огромной пастью, куда мама складывала мои старенькие штанишки и футболки, из которых я уже вырос. Тогда я думал, что мама подкармливает его, чтобы он однажды не вылез и не съел меня.В коридоре стоял жираф. Он был очень смирный: всегда послушно брал зубами за петельку мамино пальто, папину куртку и мои комбинезончики. У него часто были закрыты глаза, и мама говорила, что он мечтает убежать в Африку. Но, по-моему, он не хотел никуда убегать, он был всем доволен, наш коридорный жираф, и только не любил, когда папа вешал на его рожки свою шляпу. Шляпа часто падала, а жираф делал вид, будто это не он только что как лошадка прядал ушами. Мама понимающе кивала жирафу, поднимала шляпу и клала ее на полочку.У мамы вообще было какое-то удивительное понимание зверей. Она их нисколечко не боялась, может, поэтому они ее и слушались? Маму слушался даже большой черный кит с белоснежными и лаково-черными зубами. Кит жил в большой комнате и в зависимости от настроения мог рычать или чирикать, когда мама щелкала пальцами ему по зубам. Кит пел песни вместе с мамой, а я боялся, что он однажды захлопнет пасть и укусит маму за руку.Рядом с черным китом жил мой любимый рыжий медведь. Вообще-то это было старое кресло с не менее старым лохматым пледом, но тогда мне был нужен именно рыжий медведь, и он у меня был! Он охранял меня, а я любил забраться к нему на колени, прижаться к теплому и чуть колючему медвежьему пузу, завернуться в его лапы и так заснуть. А потом приходил папа и перекладывал меня в кроватку.Иногда в коридоре повисали на веревках огромные электрические скаты. А когда мама устраивала сквозняк, они надувались и недовольно хлопали своими широченными плавниками-крыльями. Тогда я переезжал жить на дно океана, то есть в коридор, где неизменно простужался, и мама лечила меня горькими порошками, которые она высыпала в ложку с вареньем.Шли годы. Я взрослел, и меня постепенно покидали мои звери. И тогда я решил стать ветеринаром. А потом стал директором зоопарка. Как у любого директора, у меня есть свои любимчики, но я никогда не забуду моих первых домашних зверей. Рыжий медведь со временем переехал жить на дачу, старый кит все так же по вечерам поет с мамой песенки уже для моих детей, а недавно я как-то внезапно осознал, что в коридоре больше нет нашего мечтательного жирафа... Наверное, он все же убежал в Африку.
Некоторые люди дают прозвища другим.Прозвища есть опасные и не опасные. Не опасные- это те которые звучат ласково и не обидно, которые тебе приятны. Есть прозвища и опасные, которые тебя обижают и унижают. Примером может быть случай, когда тебя за твою небольшую невнимательность или ошибку считают и обзывают глупым, необразованным, могут даже обозвать тупым. Такие прозвища очень обижают человека. Они опасны тем что, человек может и вправду начать считать себя таковым и соответствовать прозвищу. Так же человек начнёт закрываться и быть неуверенным в себе. Намного лучше ведь когда тебя кто-то называет ласково, например котёнком или гением. После такого сразу становится приятнее и веселее. Опасные прозвища обижают каждого, а потому не стоит их давать кому то. Я считаю что, однажды дав кому то опасное прозвище, ты сам можешь стать таковым.
Толко́вый слова́рь живо́го великору́сского языка́ (оригинальное название: Толковый словарь живаго Великорускаго языка[1][2]) — словарь, составленный Владимиром Ивановичем Далем в середине XIX века. Один из крупнейших словарей русского языка. Содержит около 200 000 слов и 30 000 пословиц, поговорок, загадок и присловий, служащих для пояснения смысла приводимых слов.В основе словаря лежит живой народный язык с его областными видоизменениями, словарь включает лексику письменной и устной речи XIX века, терминологию и фразеологию различных профессий и ремёсел.Словарь не только даёт информацию о языке, но и о народном быте, поверьях, приметах, другие этнографические сведения. Так, например, в статье о слове «лапоть» не только охарактеризованы все типичные виды лаптей, но и указан их изготовления; при словах «мачта», «парус» даются не только названия различных видов мачт и парусов, но объясняется и их назначение; наряду с флотскими названиями, заимствованными из голландского и английского языков, даются и названия, возникшие и употреблявшиеся на Каспийском и Белом морях. В статье о слове «рукобитье» объясняется сложный свадебный обряд и целый ряд связанных с ним обычаев, характерных для свадьбы в старом крестьянском быту.За первые выпуски словаря Даль получил в 1861 году Константиновскую медаль, а в 1868 году он был избран почётным членом Академии наук и удостоен Ломоносовской премии.Словарь не является нормативным, в нём практически отсутствует стилистическая характеристика лексики (только пометы диалектизмов местного употребления), грамматические указания, нет отбора лексики. Даль приводит множество примеров использования слов, но не даёт развёрнутых определений. Словарь составлен по алфавитно-гнездовому принципу. Такой метод раскрытию словообразования, но вызывает и трудности: порой не ясно, где именно следует искать какое-то конкретное слово. Гнездовая система, впрочем, проведена недостаточно аккуратно: порой сведены вместе слова лишь созвучные, а не родственные; иногда же родственные разделены на несколько статей.В одно гнездо были объединены слова: акт, актёр, акциз, акцияпростой и простортлеть и тлоколеть и колНе объединёнными в одно гнездо оказались слова: дикий и дичьзнак и значоккруг и кружить
