Иногда признают взятым из прибалтийско-финских языков древнерусское пьрЬ парус (финск. purja), однако финские языковеды, в свою очередь, считают существительное пришедшим в финский язык из языков балтийских. Так что вопрос, кто у кого и когда заимствовал это слово—остается открытым.
Внесения из финно-угорских языков отразились в памятниках письменности более позднего времени (XV—XVI вв.), в топонимике, в народных говорах, преимущественно северо-западных. Однако и здесь они сравнительно немногочисленны и связаны по большей части со специальными сферами рыболовства или лесного дела.
Наоборот, во всех финно-угорских языках прибалтийско-финской группы (финском, эстонском, карельском, вепсском, ижорском, водском) как русские, так и финские исследователи отмечают мощный лексический слой заимствованных из русского языка слов, восходящих к киевскому периоду. Характерно, что среди таких слов, общих для всех прибалтийско-финских языков, значительное место занимают слова, связанные с распространением культуры, письменности и христианской религии: граота —финск. raamatta, эст. raamat; ливск. ramd книга, письмо, письменность ; крест (крьстъ) — финск. risti, карельск. risti, вепсск. rist, эст. risti; попъ— финск. pappi; 6Ьсъ — финск. piessa, карельск. biessa, ливвиковск. biessu и др. Л. П. Якубинский, обративший внимание на эту историко-лингвистическую подробность, писал: “Эти заимствования показывают, что русские (полочане, новгородцы, псковичи), едва усвоив христианство, выступили его распространителями в Прибалтике”.
Сделанный нами обзор лексических взаимоотношений литературного языка Киевской Руси с языками соседних народностей свидетельствует, по нашему мнению, об интенсивности этих его внешнеязыковых связей при сохранении им полной самобытности в своем свободном развитии.
В середине двенадцатого столетия ранее единое Киевское государство начинает распадаться на отдельные полунезависимые феодальные государственные единицы—“земли”. Это разделение в конце концов приводит к феодальной раздробленности, иначе — к началу удельного периода в истории русской государственности. На месте ранее существовавшей относительно единой “империи Рюриковичей” возникают почти независимые в экономическом, политическом и культурном отношении княжества.
В 1025 г. происходит обособление Полоцкого княжества, состоявшего во вражде со всеми остальными феодальными объединениями Киевской Руси. Однако началом подлинного распада “империи Рюриковичей” признается отделение от Киева Новгородской земли в 1136 г. Вслед за тем, к концу XII в. происходит отделение Ростово-Суздальской (впоследствии Владимиро-Суздальской) земли на северо-востоке, Галицко-Волынской — на западе, Смоленской — в верховьях Днепра, Рязанский—по среднему течению р. Оки, и др. Феодальная раздробленность сопровождалась междоусобными войнами князей друг с другом из-за владения спорными территориями. В эти войны включались нередко враждебные Руси кочевые соседние племена, которые соперничавшие между собою князья приглашали в
Феодальная раздробленность неминуемо влекла за собою падение былого военного могущества Киевской Руси. Княжеские усобицы тяжким бременем ложились на простой русский народ, в первую очередь страдавший и от вражеских набегов, и от внутренних неурядиц. Княжеские раздоры послужили одной из главных причин быстрой победы над Русью татаро-монгольских кочевников и в 1223 г. в битве при Калке, и в 1237 г. при разорении ими Рязани, и в 1238 г. при взятии Владимира, и в 1240 г. при захвате Киева. Лучшие люди тогдашней России с глубокой скорбью осознавали гибельность княжеских усобиц. Осуждение междоусобиц обычно для летописцев. Безымянный автор “Слова о полку Игореве” сетует: “Усобица княземъ на поганыя погыбе, рекоста бо братъ брату: се мое, а то мое же; и начаша князи про малое "се великое" млъвити, а сами по себе крамолу ковати, а поганiи со вс вcЬ странъ прихождаху с побЬдами на землю Русскую”.
Греческие слова в русском языке. Заметный след оставили грецизмы, пришедшие в древнерусский язык в основном через посредство старославянского в связи с процессом христианизации славянских государств. Заимствования из греческого языка начали проникать в исконную лексику еще в период общеславянского единства. К таким заимствованиям относят, например, слова палата, блюдо, крест, хлеб (печеный), кровать, котел и др.
Нужно работать усиленно, а не болтать по пустякам. Впечатление усилено было твоей манерой речи. Ты начал увлеченно рассказывать о писателях 20века Я увлечено читал произведения А.С. Пушкина. Я рассеянно смотрю по сторонам. Рассеяно улыбчивый ты сегодня. Углубленно изучать историю 16векаю Углублено дно аквариума. Я Взволнованно рассказывал эту историю. Ты сегодня очень взволнована. Ты был очень удивлен. Я смотрю на тебя удивленно. Обиженно говорю о тебе. Она обижена. Здание выглядит заброшенно. Если это здание заброшено, то в ней,скорее всего, много пыли.
Ранним весенним утром мы побежали в лесок. На полянке резвились молодые зайчата. Они носились среди цветов. С верхушки ветвистой сосны раздался голос скворца. На траве блестели росинки. По тропинке проскакала трясогузка. Мы влезаем на лежащую сосну. Это ветер сломал и свалил часть дерева. Из сосновой коры легко вырезать. Но у нас нет ножа. А вот в низине родник. Хорошо в лесу в утренние часы. Мы не хотим уходить домой.
Иногда признают взятым из прибалтийско-финских языков древнерусское пьрЬ парус (финск. purja), однако финские языковеды, в свою очередь, считают существительное пришедшим в финский язык из языков балтийских. Так что вопрос, кто у кого и когда заимствовал это слово—остается открытым.
Внесения из финно-угорских языков отразились в памятниках письменности более позднего времени (XV—XVI вв.), в топонимике, в народных говорах, преимущественно северо-западных. Однако и здесь они сравнительно немногочисленны и связаны по большей части со специальными сферами рыболовства или лесного дела.
Наоборот, во всех финно-угорских языках прибалтийско-финской группы (финском, эстонском, карельском, вепсском, ижорском, водском) как русские, так и финские исследователи отмечают мощный лексический слой заимствованных из русского языка слов, восходящих к киевскому периоду. Характерно, что среди таких слов, общих для всех прибалтийско-финских языков, значительное место занимают слова, связанные с распространением культуры, письменности и христианской религии: граота —финск. raamatta, эст. raamat; ливск. ramd книга, письмо, письменность ; крест (крьстъ) — финск. risti, карельск. risti, вепсск. rist, эст. risti; попъ— финск. pappi; 6Ьсъ — финск. piessa, карельск. biessa, ливвиковск. biessu и др. Л. П. Якубинский, обративший внимание на эту историко-лингвистическую подробность, писал: “Эти заимствования показывают, что русские (полочане, новгородцы, псковичи), едва усвоив христианство, выступили его распространителями в Прибалтике”.
Сделанный нами обзор лексических взаимоотношений литературного языка Киевской Руси с языками соседних народностей свидетельствует, по нашему мнению, об интенсивности этих его внешнеязыковых связей при сохранении им полной самобытности в своем свободном развитии.
В середине двенадцатого столетия ранее единое Киевское государство начинает распадаться на отдельные полунезависимые феодальные государственные единицы—“земли”. Это разделение в конце концов приводит к феодальной раздробленности, иначе — к началу удельного периода в истории русской государственности. На месте ранее существовавшей относительно единой “империи Рюриковичей” возникают почти независимые в экономическом, политическом и культурном отношении княжества.
В 1025 г. происходит обособление Полоцкого княжества, состоявшего во вражде со всеми остальными феодальными объединениями Киевской Руси. Однако началом подлинного распада “империи Рюриковичей” признается отделение от Киева Новгородской земли в 1136 г. Вслед за тем, к концу XII в. происходит отделение Ростово-Суздальской (впоследствии Владимиро-Суздальской) земли на северо-востоке, Галицко-Волынской — на западе, Смоленской — в верховьях Днепра, Рязанский—по среднему течению р. Оки, и др. Феодальная раздробленность сопровождалась междоусобными войнами князей друг с другом из-за владения спорными территориями. В эти войны включались нередко враждебные Руси кочевые соседние племена, которые соперничавшие между собою князья приглашали в
Феодальная раздробленность неминуемо влекла за собою падение былого военного могущества Киевской Руси. Княжеские усобицы тяжким бременем ложились на простой русский народ, в первую очередь страдавший и от вражеских набегов, и от внутренних неурядиц. Княжеские раздоры послужили одной из главных причин быстрой победы над Русью татаро-монгольских кочевников и в 1223 г. в битве при Калке, и в 1237 г. при разорении ими Рязани, и в 1238 г. при взятии Владимира, и в 1240 г. при захвате Киева. Лучшие люди тогдашней России с глубокой скорбью осознавали гибельность княжеских усобиц. Осуждение междоусобиц обычно для летописцев. Безымянный автор “Слова о полку Игореве” сетует: “Усобица княземъ на поганыя погыбе, рекоста бо братъ брату: се мое, а то мое же; и начаша князи про малое "се великое" млъвити, а сами по себе крамолу ковати, а поганiи со вс вcЬ странъ прихождаху с побЬдами на землю Русскую”.