Печален я: со мною друга нет, (С кем долгую запил бы я разлуку), (Кому бы мог пожать от сердца руку И пожелать веселых много лет)
. (Куда бы нас ни бросила судьбина), (И счастие куда б ни повело), Всё те же мы: нам целый мир чужбина; Отечество нам Царское Село.
Ты видел деву на скале В одежде белой над волнами, (Когда, бушуя в бурной мгле, Играло море с берегами), (Когда луч молний озарял Ее всечасно блеском алым) (И ветер бился и летал С ее летучим покрывалом_?
И горе, горе племенам, (Где дремлет он неосторожно), (Где иль народу, иль царям Законом властвовать возможно)!
С большой любовью вспоминаю я свое детство. И с чувством горячей благодарности думаю о тех, кто окружал меня в эту счастливую пору моей жизни. Я выросла среди людей, любящих друг друга и меня. Мне казалось, что такое отношение естественно и свойственно человеческой природе. Я так думаю и теперь. И хотя я за свою длинную жизнь иногда видела злобу и ненависть между людьми, — я знаю, что такое отношение так же неестественно, как болезнь. И, так же, как болезнь, происходит от нарушения самых первоначальных законов человеческой жизни. Так же естественны были и внешние условия нашей жизни. После женитьбы1 отец прожил с своей семьей безвыездно в Ясной Поляне восемнадцать лет, только изредка выезжая в город по делам. Жизнь в деревне дала мне любовь к уединению, к спокойствию и дала привычку наблюдать и любить природу. Трем людям я особенно благодарна за свое детство: Отцу, руководившему нашей жизнью и поставившему нас в те условия, в которых мы выросли. Матери, в этих условиях украсившей нам жизнь всеми теми которые были ей доступны, и — Ханне, нашей английской воспитательнице, прожившей в нашей семье шесть лет и давшей нам столько любви, заботы и твердых нравственных основ. Среди этих трех людей, занимавших главное место в моей памяти мое детство. Ханна уехала из нашего дома, когда мне пошел девятый год. И с ее отъездом кончилось мое детство и кончилось то безоблачное счастье, которым я жила до тех пор. Началось мое отрочество. О
